Она сложила руки на животе и глубоко вздохнула. Нужно было сосредоточиться. Дело предстояло сложное – обмануть психолога! – но что еще хуже, туманное. Ей надо было получить ответы на вопросы, которые она пока даже не придумала. Та еще задачка. Инга, однако, намеренно решила не планировать разговор: чем тщательнее она отрепетирует свои реплики, тем фальшивее они прозвучат. Она уповала на то, что вдохновение снизойдет на нее в кабинете, а если нет – что ж, тогда она попросту обогатит свою личную коллекцию психологов. Успокаивая себя так, она пыталась расслабиться, но сделать это было трудновато, принимая во внимание грабительскую цену консультации. Интересно, заставляет ли Лазерсон своих клиентов раскладывать по полу бумажки?

Блестящая дверь с табличкой вдруг открылась, и из нее вышла совершенно заплаканная женщина. Взглянув на Ингу, она шмыгнула носом и поспешно отвернулась.

Вслед за женщиной на пороге возник Лазерсон – по крайней мере, Инга надеялась, что это он. Его лицо уже полностью изгладилось из памяти.

– Здравствуйте, Агата, – сказал он без улыбки. – Я приглашу вас через пару минут.

Инга забыла, что представилась Агатой, и в первую секунду не поняла, к кому он обращается, а в следующую похолодела, на мгновение решив, что ее раскрыли. Вылупив глаза, она машинально кивнула и, только когда Лазерсон скрылся в кабинете, вспомнила, что сама так назвалась.

Она посмотрела на часы – до семи оставалось ровно две минуты.

Когда Лазерсон вновь распахнул дверь, Инга запаниковала. Как вообще можно обмануть психолога? Разве их не учат распознавать ложь? Что она вообще о себе возомнила, зачем пришла?

Деваться, однако, было некуда, и Инга с тяжелым сердцем вошла в кабинет.

Поначалу он показался ей совсем непохожим на тот, в котором принимала Анна, но это было только первое впечатление. Уже через пять минут Инга с изумлением поняла, что кабинеты похожи, как близнецы, только если Аннин был легкомысленным младшим братом, то этот – солидным старшим. На стенах висели не нежные ботанические иллюстрации, а настоящие картины в рамах, какие-то абстракции. Мазня, постановила Инга, едва скользнув по ним взглядом. Мебель тут была не яркая, а темная, массивная, но набор похожий – два кресла, между ними стол, до которого нельзя дотянуться, а на столе ваза с цветами, на этот раз, впрочем, настоящими. Инга смутно помнила, что позади Анны на стене были какие-то полки с безделушками, а здесь у стены стоял шкаф с книгами.

Лазерсон указал Инге на кресло, а сам сел в противоположное. Она велела себе успокоиться, хотя это было непросто: он смотрел на нее, по-прежнему не улыбаясь, и если бесстрастность Анны Ингу раздражала, то его, скорее, наводила страх.