Глава одиннадцатая. Когда умирает любовь.

Глава одиннадцатая. Когда умирает любовь.

Кирилл

Декабрь 2001 года выдался холодным, снежным, каким и должен быть первый месяц зимы. Температура неделю не поднималась выше отметки -10 градусов. Природа и люди ощущали приближение Нового года. Природа ожидала вырубки сотен маленьких зелёных красавиц, а люди готовились закупать подарки и продукты, украшать жилища теми самыми, срубленными кем-то ёлочками, отмечать праздник всю ночь напролёт и мучиться неизменной головной болью утром 1 января, доедая оливье вприкуску с холодцом. Каждый Новый год был похож на предыдущий, но тысячи семей по всей стране устраивали эти новогодние дубли. Им нравилось, что витрины магазинов украшались гирляндами, на главных площадях устанавливались высоченные ёлки, и города сияли разноцветной иллюминацией.

Предновогодняя Тула мало чем отличалась от других провинциальных российских городов. На площади Ленина с начала декабря стояла наряженная тридцатиметровая ёлка. Вечерами здесь играла музыка, собиралась местная молодёжь, люди постарше приезжали в центр с детьми, чтобы сфотографировать любимых чад с Дедом Морозом, Снегурочкой, которые прогуливались по площади и зарабатывали перед праздником неплохие деньги. На окраине Тулы, хоть и не так отчётливо, как в центре, тоже ощущалась новогодняя атмосфера. Главной её составляющей была суета. Все куда-то спешили. Одни – за подарками родственникам и друзьям, другие – за ёлкой и украшениями для дома, третьи – за продуктами. У кого-то уже начались корпоративы, и нужно было найти в магазине подходящий наряд, чтобы не выглядеть «белой вороной» на фоне коллег. Но всё-таки главное отличие праздничной обстановки от будничной заключалось в огоньках, что вспыхивали в глазах людей за месяц до Нового года и не потухали до Рождества. Почти у каждого человека, даже у восьмидесятилетнего старика глаза горели, как у пятилетнего ребенка в преддверии праздника.

В ту пору Кириллу было тоскливо и одиноко, как никогда в жизни. Декабрь 1995 года – не в счет. Тогда он беспробудно пил, все дни слились в череду бесконечных походов по тульским злачным местам с друзьями, неразборчивых связей с девушками и жуткого похмелья по утрам. Сейчас дело было в другом, Кирилл не пил, погрузился с головой в работу и старался уделять внимание супруге и сыну. Хотя работа приносила хороший доход, сын умилял детской непосредственностью, а жена делала всё, чтобы жизнь мужа была комфортной, Кирилл ощущал себя лишним и дома, и на работе, и на улицах города, где царил предпраздничный хаос. Ему не хотелось бок о бок с другими бегать по магазинам за подарками. Зачем это делать, если Марина уже продумала подарки и сыну, и матери, и бабе Вале? Он купил супруге золотые серёжки с сапфирами. Марина, как и любая женщина, была неравнодушна к дорогим побрякушкам, и Кирилл уже представлял восторг на лице жены, когда она после боя курантов откроет бархатную коробочку и увидит украшения из золота. Но он купил серьги по баснословной цене не для того, чтобы удивить или порадовать супругу, а для удовлетворения собственного эго. Хотелось подкупить совесть и уменьшить чувство вины перед Мариной. Если он не мог подарить жене самое главное, что есть в браке, любовь и верность, то дорогие украшения немного заглушали это надоедливое и омерзительное чувство.