Кирилл не шевелился. Он чувствовал на затылке горячее, прерывистое дыхание, но не обернулся назад, выжидал, что будет дальше.

– Чего ты ждешь?! Убей меня!

– Нет. Так будет слишком просто. Сразу отмучаешься, а на мне будет твоя кровь. Мне хватит теперь на всю жизнь мыслей об Алине. Она каждую ночь приходит ко мне во снах… Алина была той ещё стервой и заслуживала смерти. И ты заслуживаешь. Но я хочу, чтобы ты жил. Живи, Кирилл! Пусть твоя жизнь превратится в ад! Твоя любимая умерла, а ты даже не простился с ней, потому что ты – никто, пустое место! И дочь тебе никогда не отдадут, потому что по документам она моя, а на генетическую экспертизу родители Алины никогда не согласятся.

Кирилл встал и подошёл вплотную к Игорю. Они смотрели друг на друга, и каждый ждал удара. Кирилл понял, что муж Алины, так же, как и он, несчастен в эту самую минуту, и так же, как и он, ищет смерти.

– Пошёл вон отсюда! – процедил сквозь зубы Игорь. – И если хоть раз ещё здесь появишься, убью сразу… Да, и забери её дневник. Там на каждой странице твоё имя.

Игорь бросил Кириллу в лицо толстую коричневую тетрадь. Кирилл поднял её с пола, затем ещё раз посмотрел в красные от злобы или от выпитого коньяка глаза Игоря Романова и пошёл к выходу.

На улице всё так же светило солнце, пели птицы, где-то вдалеке лаял пес. Кирилл подумал, что сейчас тот же самый день, что и был утром, когда он ездил по Туле, присматривал помещение под новый офис, то же самое чистое небо, без облачка, так же тепло, и вроде бы ничего не изменилось, но для него всё стало другим и никогда уже не будет прежним. У него есть дочь! Алина забеременела и ничего не сказала. Она продолжала жить с мужем и вынашивала ребёнка от него. Он сел в машину, трясущейся рукой завел двигатель, затем вынул нож из куртки и положил обратно в бардачок.

Первый раз в жизни Кирилл сел за руль в состоянии алкогольного опьянения, но его меньше всего волновало, что он пьян. Перед глазами, всё ещё затянутыми пеленой, мелькало видение – Игорь с перекошенным от ярости лицом, а его слова до сих пор резали слух:

– Живи, Кирилл! И пусть твоя жизнь превратится в ад! Твоя любимая умерла, а ты даже не простился с ней, потому что ты – никто, пустое место! И дочь тебе никогда не отдадут, потому что по документам она моя, а на генетическую экспертизу родители Алины не согласятся.

Кирилл никак не мог унять дрожь в теле. Мышцы сводило судорогой. Он зажал уши руками, чтобы не слышать голос Игоря. Включил на полную громкость магнитолу и закричал, выплёскивая из себя всю горечь, отчаяние, боль: