– Если тебе надо, чтобы именно он тебя венчал, то договаривайся о торжественной утренней мессе, – посоветовала Барбара. – К обеду отец Розалия уже в дрова.

– А дрова красные или белые? – пошутила Чичи.

– Солодовые.

Зазвонил телефон. Чичи подняла трубку, ответила, затем замолчала, слушая собеседника.

– Да, я Кьяра Донателли, – сказала она наконец.

– Должно быть, выиграла окорок, – сказала Барбара. – Я написала ее крестильное имя на билете для церковной лотереи.

Чичи положила трубку и оперлась о спинку стула, чтобы не упасть.

– Кто звонил? – спросила Барбара.

– В субмарину Тони попала торпеда. Он пропал без вести.

Чичи схватила пальто и направилась к двери.

Барбара поднялась было, чтобы пойти за ней, но Изотта остановила дочь:

– Оставь ее.

Чичи била дрожь. Она поплотнее завернулась в пальто и посмотрела на свою руку. Помолвочное кольцо выглядело тусклым – день выдался очень пасмурным. Девушка постаралась не принять это за знак свыше. Да нет, наверняка это ничего не значило, просто солнце прочно спряталось за густыми ноябрьскими тучами. Она натянула перчатки и направилась к пляжу.

С утесов свисали спутанные лозы с повисшими на них водорослями. А дальше на побережье было пусто, сколько видел глаз. Чичи пошла вдоль кромки прибоя, там, где серая поверхность океана отражала мрачное небо.

Атлантические волны тихо накатывали белыми фалдами. Она представила себе бурный тихоокеанский прибой, каким его показывали в выпусках новостей, и ощутила всю даль расстояния между собой и Тони. Она ничего не могла для него сделать и чувствовала себя совершенно бесполезной.

Чичи попыталась вообразить себе мир без него. А ведь следовало быть готовой к подобному. Подруги, у которых парни тоже воевали, советовали ей трезво глядеть фактам в лицо, но к самому худшему она не подготовилась. С отчаянием, знакомым только тем, кто вынужден торговаться со Всевышним, Чичи устроила себе настоящее испытание совести.

Я откажусь от всего, только бы он вернулся ко мне.

Этим всем было ее честолюбие, и оно же было ее грехом. Она подпитывала свои творческие планы при помощи хитрости, уловок и упорства, отодвигая на задний план и любовь, и дружбу, и брак. И что это, как не эгоизм? Она носила кольцо Тони Армы, но знала, что кольцо это было залогом их будущего сотрудничества не меньше, чем шаг по направлению к церковному таинству. То, в чем Чичи сейчас себя обвиняла, прежде было осознанно принятым решением. В биг-бэндах выживали лишь женщины, связанные с главным мужчиной оркестра, и женщины, взвалившие на себя роль матери и секретарши. Чичи же хотела выстроить свою жизнь по собственному сценарию. Но вот настал час испытания.