Она сложила руки, склонила голову и закрыла глаза.

Я отдаю все – мою карьеру, устремления, будущее – в обмен на его жизнь.

Чичи услышала, как с утесов ее зовет Барбара. Сестра махала ей скрещенными над головой руками – этому сигналу SOS их научили родители для использования на пляже. Значит, есть новости. Барбара заскользила вниз по склону, Чичи побежала навстречу.

– Он у них! Тони нашелся! – крикнула Барбара.

– Он у япошек?

– Нет, нет, в больнице. В Морском госпитале Сан-Диего.

– Как он? Что они сказали? Расскажи мне все! – Чичи схватила сестру за лацканы пальто.

– Я попыталась выудить из медсестры всю информацию, какую смогла. Мы знаем, что он жив и был прооперирован.

– Он спасся! Он спасся! – Чичи начала по-настоящему осознавать новости. – Мне надо к нему. – Чичи взяла Барбару под руку, и они зашагали домой. – Я должна все исправить.

Для поездки в экспрессе «Супер-Чиф» из Чикаго в Лос-Анджелес Ли Боумэн надела свой лучший клюквенного цвета шерстяной костюм. Она укладывалась в спешке и взяла лишь небольшой багаж, но по опыту сопровождения гастролирующих оркестров знала, что брать стоит побольше блузок, чулок и белья, а не таскать за собой тяжелые юбки, жакеты и платья. Шляпу она не стала паковать, а просто надела, ей очень шла эта тирольская шляпка сочно-розового цвета с клюквенно-алой лентой.

Напротив Ли сидела Чичи в своем лучшем наряде – сером костюме из шелка букле с длинным жакетом и прямой юбкой. Шляпка, итальянская федора черного фетра, лежала у нее на коленях, темные волосы волнами струились по плечам.

– Сообщи Викки Флеминг, что я не вернусь в оркестр, – сказала Чичи.

– А тебе не кажется, что рановато принимать такое решение? – удивилась Ли.

– Нет у меня сейчас настроения для гастролей.

– Ты волнуешься о том, в каком состоянии мы найдем Тони?

– Чем ближе подъезжаем, тем больше волнуюсь.

– Я тоже, – призналась Ли.

– Мой кузен с Лонг-Айленда потерял во Франции ногу, – сказала Чичи. – Теперь он заново учится ходить.