– А ведь многие певцы делают себе операцию на носу, – ухмыльнулся он. – Ну, во всяком случае, итальянцы.

– Но тебе-то она была ни к чему.

– Это ты просто говоришь из вежливости. А вот Ли считала, что мне не мешало бы подправить нос, но потом перестала об этом упоминать, когда я сказал, что даже не подумаю.

– Ой, а она ведь тоже здесь! – вспомнила Чичи. – Стоит снаружи. Ли! – позвала она.

Ли просунула голову в щель между шторами:

– Тони, как ты?

– Суди сама! – Он показал на забинтованное лицо. – Я сделал это ради тебя одной. Теперь-то я буду красавчиком.

– Мои новены[76] добились своего.

– И все это бесплатно, за счет Дяди Сэма, – добавил Тони.

– У вас шлягер, ребята. – Ли достала из сумочки журнал «Биллборд» и отдала его Тони. – Вы в хит-парадах со своей «Скалкой моей мамаши». Ну, восторгайся!

Тони сложил руки.

– Лучше я отложу радость до конца войны. Молись, чтобы мы из всего этого выбрались живыми, ладно?

– Непременно, – заверила его Ли. – И глазом не успеешь моргнуть, как вернешься на сцену с новой программой, оркестром по высшему разряду, да еще и новехоньким носом.

– А вдруг нос стал хуже?

– Да куда уж хуже.

– Наш импресарио – просто гений поддержки! – Тони посмотрел на Чичи, и они рассмеялись.

– Твое лицо – твое богатство, Тони, – пояснила Ли. – Ну, как минимум значительная доля богатства. И шнобель занимает с треть вышеупомянутого лица. Так что если, когда они снимут бинты, мы увидим нос в форме артишока, если окажется, что здешний Пилюлькин тебе его испортил, я знаю отличного хирурга в Скрэнтоне, штат Пенсильвания, который сделает тебе нос не хуже, чем у Тайрона Пауэра[77].

– Вот как? – За спиной у Ли вырос капитан Делож, оперировавший Тони хирург. – Лейтенант, вы уже подумываете, как бы переделать свой нос?

– Нет, сэр. Это просто мой импресарио так считает.

– Давайте-ка сначала посмотрим, что у нас получилось, а потом уж решим, требуется ли вам этот коновал из Скрэнтона.