Мне помогают подняться по узкой лестнице в просторную спальню в передней части дома, и, когда я опускаюсь в кресло, гвардейцы выходят, тихо прикрыв за собой дверь. В замке поворачивается ключ. Поворачивается легко, без лишнего скрежета – он хорошо смазан и часто используется. Я лишь очередной заключенный.

Дом коменданта, Тауэр, Лондон. Лето 1561 года

Дом коменданта, Тауэр, Лондон.

Лето 1561 года

Когда утром я просыпаюсь, то в маленькое решетчатое окно вижу площадку, где построили эшафот и обезглавили мою сестру. Если присмотреться, слева можно разглядеть часовню – там ее отрубленную голову захоронили рядом с ее тонким укороченным телом. Я сплю в кровати, принадлежавшей Джейн, когда она была королевой, я лью слезы в ее подушки. Сижу в ее старом кресле. Гобелены на стенах раньше висели в ее спальне.

На другой стороне территории Тауэра, за Белой башней, располагаются конюшни (отсюда их не видно), где она держала за поводья лошадь отца, умоляя не бросать ее. Слышу, как лязгают ворота, что открывались для него в тот день. Это место коронации, предательства и смерти моей сестры. Отец тоже здесь похоронен. И сюда же решила заточить меня исключительная в своей жестокости Елизавета.

Эта бессердечная машина никуда не спешила. Улыбалась мне в путешествии, приветственно махала толпам по пути. Проявляла ко мне благосклонность перед испанскими и французскими послами. Ничего не сказала – даже Роберту Дадли, – когда услышанные от него известия возродили ревнивую ненависть. Она всем дала понять, и мне в том числе, что я по-прежнему являюсь ее наследницей, как и до признания Дадли, что я ее кузина, ее фрейлина, фаворитка, девушка, к которой она относится, словно к дочери. Более того, она вела себя, как будто Роберт вообще ей ничего не сказал, как будто она ничего не слышала ни от Бесс Сен Лу, ни от Дадли.

Она позволила мне раньше вернуться в Лондон и тогда, действуя легко и проворно, тайно и без возражений, арестовала меня и заперла в этих трех комнатах с видом на площадку для казни – стоит только выглянуть в окно, как в голове сразу всплывает смерть сестры.

Конечно же, Елизавета не собирается меня обезглавливать. Я не настолько боязлива, чтобы представлять ситуацию хуже, чем на самом деле. Она разгневана, но я не совершила никакого преступления. Пусть меня держат здесь, в скромных условиях, вместе с моими питомцами и горничными, пока не родится малыш и пока не вернется Нед – тогда мы сможем вместе попросить ее прощения и освободиться. Будем спокойно жить в Ханворте до тех пор, пока она не забудет или не простит меня. В худшем случае королева станет обращаться со мной как с нашей кузиной Маргаритой Дуглас – с подозрением и неприязнью. Как и она, я воспитаю моего сына-Тюдора и посмеюсь украдкой.