От внезапного и неожиданно сильного удара Вячеслав поскользнулся, теряя равновесие. Пытаясь ему помочь, Ирина ухватилась за футболку молодого человека. Однако удержаться на ногах им все же не удалось — оба неуклюже свалились прямо в фонтан, так удачно расположенный позади них.

— О, черт! — взвизгнула Синичка, в одночасье промокнув насквозь.

Красный, наоборот, расхохотался. Искренне. Громко. С невероятным облегчением. Напрочь пресекая ее жалкие попытки выбраться из фонтана, он резко дернул девушку на себя. Заглянув в ее глаза, прохрипел:

— Не сомневайся во мне, пучеглазая, — я твой! — подался вперед, обжигая пухлые губы своим горячим дыханием. — А ты… ты давно моя!

Выражение ее лица изменилось. Взгляд слегка «поплыл».

— Скучал? — заговорщицки прошептала Ирина, намеренно царапая его торс своими острыми коготками прямо сквозь мокрую ткань футболки, заставляя сходить с ума и покрываться крупными мурашками. — Или нет?

— Скучал! — отчеканил коротко. По факту. Утаивая ту часть, где он без нее тупо лез на стену. Подыхал, одним словом, удовлетворяя сам себя ночами.

— Докажи! — соблазнительно промурлыкала бестия, демонстративно прижимаясь к нему до ужаса жарким телом.

«Ну, все! П*здец!»

Теряя над собой контроль, Красницкий озлобленно рыкнул, жестко стиснув в кулаке ее густые влажные волосы и, точно безумец, остервенело набросился на манящие пухлые губы. Жалобно застонав, она ответила на поцелуй, втягивая в себя его язык. Вся кровь хлынула вниз, и плоть начала твердеть, несмотря на холодную воду. От остроты ощущений голова шла кругом. Тяжело дыша, Синицына отстранилась. Но лишь для того, чтобы склониться ближе к его уху и прошептать:

— Сейчас я поеду домой… разденусь там догола… распахну входную дверь настежь… и отдамся первому, кто войдет в мою квартиру!

— С-у-у-у-ч-к-а! — проскрежетал мучительно, чудом не стерев в порошок собственные зубы. — Только попробуй!

Шустро выскользнув из его давящих объятий, Ирина выбралась из фонтана и, скорчив игривую рожицу, заявила:

— Поторопись, Славик! Вдруг кто-то раньше тебя забредет на огонек?

Точно пришибленный, он продолжал сидеть по пояс в воде, пока она не скрылась из вида. Затем, улыбаясь, словно одержимый, медленно побрел обратно в ресторан. Ужас, застывший на лицах родных при его появлении, говорил о многом. Впрочем, достаточно было просто выглянуть в окно, у которого как раз и располагался их столик, чтобы понять — они все видели.

Абсолютно все. Потому и беспокоились. Негодовали. Возможно, осуждали.

И лишь отца буквально распирало от неподдельной гордости за него.