В «Парадизе» Ирина оказалась случайно. Вернувшись из небольшого загородного путешествия, так сильно торопилась оказаться дома, что ненароком забыла кошелек и лежащие в нем ключи от квартиры в дорожной сумке Беловой. В ее собственной сумочке остался лишь мобильник, косметика и немного денег мелочью, припрятанной в боковом кармашке. Возвращаться к Ленке не было смысла — подруга вместе с родителями сразу же уехала на день рождения к родственнику (собственно, по этой причине их и отозвали из деревни на день раньше). Вариант оставался один: звонить маме.

Кто же знал, чем для нее обернется сей визит в ресторан? Кто же знал?

Вспоминая недавние события, Синицына рефлекторно вонзила ногти в собственную плоть, представляя перед мысленным взором лицо той расфуфыренной стервы. Красивое. Ухоженное. Высокомерное.

По которому так и хотелось хорошенько съездить кулаком.

За мерзкую ложь, озвученную намеренно.

За дикую боль, порожденную ее словами.

За лютую ревность, разъедающую душу, точно кислотой по живому.

Она бушевала в крови и сейчас, несмотря на все доводы разума.

«Я столько лет терпела этого придурка не для того, чтобы отдать какой-то безмозглой сучке! Ага, конечно! Держи карман шире, овца! Он — мой…»

Внезапно Ирина резко распахнула веки, буквально цепенея от волнения:

— И… и совсем скоро будет… здесь!

Щеки ошпарило болезненным румянцем. Дыхание перехватило.

А желудок, тот, кажется, и вовсе прилип к позвоночнику, когда она вспомнила свои слова, сказанные в порыве некой безумной безудержной эйфории:

«Сейчас я поеду домой… разденусь там догола… распахну входную дверь настежь… и отдамся первому, кто войдет в мою квартиру!»

— Ч-е-е-е-е-р-т! — ее отчаянный стон эхом отразился от стен квартиры.

Не помня себя от смущения, в режиме сверхзвуковой скорости Ира помчалась в ванную комнату (на ходу избавляясь от мокрой одежды) и встала под обжигающе горячие струи воды. После незапланированного купания в фонтане девушка тщательно промыла голову фруктовым шампунем.

Затем принялась усиленно тереться мочалкой, стараясь не пропустить ни единого участка своего тела. Далее, наспех почистила зубы и торопливо увлажнила размякшую кожу нежным косметическим молочком с ароматом земляники и дикой мяты, которое ей совсем недавно подарила Ленка.

Когда раздался звонок домофона, Ирина уже сушила волосы феном.

Тот чудом не выпал из сильно дрогнувших, мгновенно ослабевших пальцев. Отложив его в сторону, она вспушила пятерней свои тяжелые, все еще влажные пряди и, судорожно сглотнув, неуклюже засеменила в прихожую. Спрашивать «Кто там?» не пришлось. На экране высветилось волевое напряженное лицо Красницкого. Поддавшись странному порыву, некой… минутной слабости, Синицына нежно очертила костяшкой указательного пальца жесткий контур его лица. Повторила излом нахмуренных бровей. Линию требовательных губ. Внутри что-то затрепетало. Екнуло. Сжалось до предела. Собрав всю волю в кулак, она все же подняла трубку.