— И покричишь! — пообещал Красный, прижимаясь к ней до безумия горячим и жестким пахом. А затем все отошло на второй план. Стало глубочайше плевать даже на то, что редкий любопытный прохожий мог их застукать. Напротив, осознание данного факта придавало какую-то особую остроту всему этому безумию. Его ненасытные, временами болезненные поцелуи лишали рассудка. А пальцы, умело порхающие по ее влажным разгоряченным складкам, доводили до исступления.

Превращали в безвольную куклу. В мягкий податливый воск.

— Слава, — жалостливо всхлипнула, впиваясь ногтями в широкие плечи.

— Что?

— Пожалуйста, — пребывая на грани, Ирина непроизвольно замотала головой из стороны в сторону, до боли прикусывая свою нижнюю губу, — еще!

— Еще, говоришь? — он мстительно прищурился. — А может, правильнее будет наказать мою девочку или вообще не дать ей кончить?

— За что?

— За психи твои непонятные, на ровном месте возникающие!

— Я больше… не б-у-у-у-у-д-у!

К счастью, его угрозы так и остались угрозами. Ведь произнося все это, Вячеслав с упоением вылизывал ее шею, покусывал мочки ушей, подбородок. И ни на миг не замедлился там, между ног, уже начинающих дрожать от приближающегося оргазма. Более того, тонко чувствуя ее состояние, он специально усилил интенсивность прикосновений и силу нажима своих пальцев. Заглянув прямо в глаза, надменно фыркнул:

— Радуйся, Синичка!

— Че- ох- му?

— Я сам улетаю, когда ты кончаешь!

Последнее прикосновение толкнуло Ирину за грань.

Тело пронзил сильнейший разряд статического электричества.

Мышцы окаменели. Зрачки блаженно скрылись под веками. Пульс взревел.

Она знала, что последует дальше. Красницкий обожал заполнять ее собой именно в такой острый момент. Пока влагалище сжималось. Сокращалось. Пульсировало от кайфа. Исключением не стал и этот раз. Слава погрузился в нее одним резким толчком до упора, безжалостно растягивая эластичные внутренние стенки своим внушительным объемом. Тихо застонали оба.

А секунду спустя ей пришлось всячески затыкать рот ладонями. Потому что обоюдные стоны становились все громче. Все безудержнее. От его яростного самозабвенного обладания ее телом девушке хотелось орать во всю глотку.

Он чудом сдерживалась. В какой-то момент он коснулся ладонью кирпичной кладки в поисках дополнительной опоры и вдруг замер.

— Что? — с трудом соображая и тяжело дыша, Ира уставилась на парня.