— Ледяная! — прозвучало с укором. — Стена же ледяная! Почему не сказала?

— Да плевать на…

— Мне не плевать!

Ничего не объясняя, Красный торопливо поволок ее к машине.

Затем заставил облокотиться руками на середину капота, прогнуться в пояснице и широко расставить ноги в стороны. Она подчинилась беспрекословно. Вновь рвано выдохнула, снова чувствуя его в себе.

Сдерживаться более молодой человек не стал, и Ирина начала терять связь с реальностью. Хватаясь за остатки самообладания, прошептала:

— Скажи… мне! Скажи!

— Сказать что?

— Что она наврала! — девушка подалась навстречу его жестким ударам, облегчая ему доступ в себя, и бессвязно пробормотала: — Что твоя бабка наврала! Что я нужна тебе не для того, чтобы тупо сбивать горячку! Что я… не временная!

— Ты дура, Синичка! — зарычал он утробно, толкаясь глубже и резче. — Моя! Моя… но дура!

— Ну, почему сразу…

— Да не временная ты! — Вячеслав ускорился до ужасающего темпа, вынуждая ее забыть обо всем и безудержно заскулить от наслаждения. — Единственная!

Мир разбился вдребезги. Разлетелся на мелкие атомы. Полный удовольствия девичий крик растворился в вечерней тишине. Забившись в конвульсиях, Ирина едва устояла на ногах. А когда Красницкий до боли стиснул ее талию и с ревом излился на обнаженные ягодицы, прошелестела, задыхаясь от нежности:

— Ты тоже… мой единственный!

Наградой ей послужил собственнический поцелуй в спину, между лопаток.

— Я убил бы тебя, будь оно иначе!

— Серьезно?

— Лучше не проверяй!

— Придурок!

Теперь уже громкий смех Красницкого эхом отразился от стен.