Себастьян задохнулся, будто какой-то великан сжал его, выдавив воздух из легких.

Ад… Это похоже на изощренную адскую пытку – куда бы он ни пошел, все пути вели только к ней…

Как во сне, Себастьян приблизился к картине, и его взгляд остановился на ее лице. Совсем недавно он гладил эти гордые скулы, целовал этот тонкий нос, этот пухлый рот касался его члена…

На картине двое нагих мужчин преклонили колени у ее ног, один смуглый, другой белокожий. Их головы были откинуты назад, и они смотрели на нее с таким знакомым ему выражением благоговения, мольбы и тоски.

Елена Троянская казалась не призом, а богиней, вершащей судьбы.

– Вижу, работа моей дочери произвела на вас впечатление, – заметил Гринфилд.

Себастьян неопределенно хмыкнул.

– Восхитительна, не правда ли? – Гринфилд указал бокалом в сторону картины. – Пока моя дочь не добилась от меня разрешения учиться в Оксфорде, я был уверен, что у всех синих чулок бородавки на носу и из подбородка торчат волосы. Представьте мое удивление, когда дочка представила нам эту девушку на вашем новогоднем балу. С радостью признаю, что ошибался.

– Разумеется, ошибались, – сказал инженер. – Ради такой и я бы отправил тысячу кораблей.

– С такой как бы самому не отправиться на тот свет, – проворчал старший партнер, и все захихикали.

– Сколько? – сказал Себастьян, в его голосе прозвучала такая угроза, что хихиканье резко прекратилось. – Сколько вы хотите за нее?

Кустистые брови Гринфилда взлетели вверх.

– Не думаю, что картина продается…

– Да будет вам, Гринфилд, – сказал Себастьян, – у всего есть своя цена.

Банкир мгновенно протрезвел. Этот язык он понимал.

– Можно, конечно, и обсудить, – сказал он. – Уверен, что за соответствующую цену Хэрриет согласится расстаться с портретом.

– Отлично, – сказал Себастьян. Он залпом опрокинул бренди и с силой поставил бокал на стойку. – Заверните портрет и отправьте в мой дом в Уилтшире. Всего хорошего, джентльмены.

Он вышел из дома, оставляя за собой череду встревоженных и озадаченных людей, которые случайно попались ему на глаза. Среди гостей поднялся ропот: «Вы видели, как герцог Монтгомери ни с того ни с сего вылетел из дома Гринфилда, какой мрачный у него взгляд? Он такой неуравновешенный и переменчивый, как сам Вулкан…

Тем временем ландо герцога на бешеной скорости мчалось к вокзалу Виктория.