– Если хочешь.

Повернув шею, чтобы заглянуть во все окна, я пыталась понять, в каком направлении мы едем.

– Мы идем к твоей маме на ужин?

Гриффин хмыкнул.

– Ты вообще меня знаешь?

Я хихикнула, когда он выехал на шоссе за городом.

– Хм-м-м. К пруду?

Иногда мы ездили на пикник к пруду, устраивали там свидания, как в первую неделю моего пребывания здесь. Эти вечера, проведенные под звездами на заднем сиденье его «Шевроле» 55-го года, были лучше всех тех, что я когда-либо имела, танцуя с миллионерами в бальных залах отелей.

– Нет, – сказал Гриффин.

– Хм-м-м… – Я постучала пальцем по подбородку, сбитая с толку, когда он выехал на шоссе, попетлял по нему и снова выехал в обратном направлении. – Ты пропустил свой поворот или что?

– Знаешь ли ты, – сказал он, – что сегодня исполняется ровно год с тех пор, как ты проколола шину на Мейн-стрит?

Я поперхнулась.

– Правда? Один год, день в день?

– Я проверил дату по оригиналу счета.

– У тебя все еще есть оригинал счета? – Мой голос был высоким от волнения.

– Конечно, есть.

– Не думаю, что когда-либо видела его, потому что ты не позволил мне заплатить за ремонт.

– Мне не нужны были твои деньги, – хмыкнул Гриффин, съезжая с дороги. – Я хотел чего-то большего.

Мое сердце сильно колотилось, когда он заглушил двигатель.

– Гриффин, что это?