Инквизиция.

– Нет-нет-нет! – зашептала Элиза вслух, чувствуя, как земля трясется под копытами несущихся мимо лошадей. Они не заметили притаившуюся так близко от дороги девушку – ее скрывали деревья и кустарники. К тому же, у них была другая цель.

– Нет, – в ужасе выдохнула Элиза. – Гийом!

Не задумываясь, она сдернула с плеч лук и сжала его в руках, однако замерла в отчаянии.

«Мне не остановить их одной. Это невозможно. Что же делать? Что делать?!»

***

– Ансель, сейчас ведь действительно не время! – простонал Гийом, восходя к подставке, на которой обычно стояла книга. – Ты серьезно? Consolamentum? Мы же оба знаем, что я не соответствую… гм… требованиям, чтобы получить «утешение». – Последнее слово он добавил с легкой заминкой, не укрывшейся от учителя. Ансель покосился на него с укоризной, покачал головой, но все же не стал ничего говорить по этому поводу.

– Мы с тобой сейчас в смертельной опасности. И если смерть настигнет тебя, мне бы хотелось знать, что это хотя бы не напрасно. Другой возможности может не быть, поэтому я искренне желаю, чтобы ты прошел через обряд consolamentum, – ответил Ансель, слегка улыбнувшись. – Можешь считать это суеверием обезумевшего еретика, если хочешь. Но я все же прошу тебя, как друга, позволь мне провести церемонию. Она отнимет не так много времени, как ты думаешь.

– Ты не обезумевший. Хотя иногда, знаешь… – Он усмехнулся, но заметив на лице Анселя напряжение, решил пойти на попятную. – Ладно, ладно. Уговорил. Только быстро. Вижу, ты не отстанешь. А потом – мы, наконец, начнем что-то делать?

– Ты не достанешься инквизиции. Никто не лишит тебя свободы. Это я тебе могу обещать, – твердо сказал Ансель.

Гийом кивнул. Ансель взглянул на него.

В этой бесцветной, спокойной комнате Гийом – даже раненый и ослабевший от боли и кровопотери – казался таким неуместным, таким вызывающе, непростительно живым.