Дэвид мягко говорит:

— Ты всегда была умнее, чем считала. Я в тебя верил.

Мы пристально смотрим друг на друга. Миллион воспоминаний о нашей совместной жизни переполняют мою голову. Проходит мгновение, прежде чем я, наконец, снова могу говорить.

— А как насчет денег, которые ты украл у Макса? Мы жили как нищие. Ты стащил все до последнего пенни. Ты заставлял меня полоскать и повторно использовать пластиковые пакеты для сэндвичей, помнишь? А теперь ты здесь, живешь как кинозвезда.

— Федералы не знали, что я взял деньги. Но если бы я начал покупать шикарные машины и большие дома, они бы поняли, что я сделал. И поверь мне, когда я говорю тебе, что федеральному правительству больше ничего не нужно, кроме денег. Они бы придумали, как вытащить их из меня, так или иначе. Они, вероятно, отправили бы меня в тюрьму, если бы я не подчинился их приказу. И я бы не исключил, что они посадили бы меня в ту же тюрьму, что и Макса.

Это становится все хуже и хуже.

Теперь моя очередь закрыть лицо руками и тяжело выдохнуть.

Дэвид продолжает.

— Я провел первую неделю после того, как оставил тебя в Джуно, Аляска, живя в однокомнатной квартире, которую федералы сняли для меня под именем Энтони Ковальски. Потом я сбежал. Я знал, что ты будешь искать меня в Панаме, поэтому и приехал сюда. Долгий путь. Автостопом по панамериканскому шоссе, так что не было никаких следов того, куда я поехал. Затем, после того, как я попал сюда, я ликвидировал часть криптовалюты, в которую вложил деньги Макса, и купил это место. Потом я стал ждать.

Дэвид замолкает на мгновение, чтобы сделать медленный вдох.

— С тех пор я жду.

Мне больше нравилось, когда я злилась. Теперь я просто измотана и подавлена.

Когда я ничего не говорю, он мягко спрашивает:

— Кто рассказал тебе обо мне?

Я поднимаю голову и встречаюсь с ним взглядом, зная, что следующая часть будет плохой.

— Казимир Портнов.

Лицо Дэвида мгновенно становится белым как полотно.

— Ага. Так реагируют почти все, когда слышат его имя.

— Он… он…