Я осознаю, что это не обо мне. Надписи каждый год обновляются, да и кто бы стал оценить попу первоклашки? Только извращенец. Да и кто бы додумался мне пять поставить? Но не читая дальше остальных имён и их оценок, я позволила себе немного порадоваться и сжала правую руку в кулачок с сорвавшимся с губ: «Йес!» Именно в этот момент дверь в мою кабинку распахнулась, явив моему взору очень недовольную удивлённую гримасу со смесью отвращения и ноткой обречённости. Но человек быстро взял себя в руки и, проследив за мои пальцем, уткнувшимся в надпись с порадовавшей меня оценкой, посчитал своим долгом обломать меня:

— Не обольщайся, это десятибалльная шкала.

Даже если бы я не видела его лица, то по одному голосу сразу поняла, кто тут умничает. А если бы он вдруг каким-нибудь чудесным образом сменил голос (пропил, например, или прокурил, что было вполне вероятно и совсем неудивительно), то топорные интонации в любом случае не оставили бы мне повода сомневаться в том, кто передо мной стоит и морщит лоб.

Если кто-то сомневался, что этот человек может говорить гадости, я бы такого юмориста в тот же миг на гневный костёр инквизиции сослала. В лексиконе Артёма Охренчика нет добрых слов и комплиментов. Откуда им там взяться? Ведь это же совсем не круто говорить людям приятное. Гораздо прикольнее портить настроение окружающим и всячески гадить свеженьким помётом на лбы добропорядочных граждан, взмыв в небо щегольским голубем. Угораздило же меня с подобным типом связаться!

Я неуверенно помахала ему кистью, в глубине души, в самой-самой дальней её задворки надеясь, что он лишь моё больное воображение. Я часто падала в последние дни, мозг мог повредиться и наградить меня воображаемым другом-хамом. Странно такое говорить, но последний вариант был в сотни раз предпочтительнее Шерхана во плоти.

— Ты меня преследуешь, да? — несколько обречённо скосил на меня взгляд глаз-ледышек Шер, оборвав надежды и вызвав небольшую бурю эмоций.

— Я? Ты с дуба рухнул что ли? Помнится, в прошлый раз, это ты меня вызванивал целый день! — в порыве своей правоты я чуть не угодила ногой в унитаз, позорно рухнув, но в последний момент меня спасла чудо-реакция выделенного мне государством в лице милосердного мэра города личного супермена.

— Допустим, — хмыкнул он. — Но что за выражение «с дуба рухнул», — пискляво передразнил он меня (я вообще не пищу, как полудохлая мышь), вытащив из кабинки и поставив на гулкий кафель. — Ты с детсада, детка? Пора взрослеть, — он принялся тискать меня за щёчки.

Нравится же ему надругаться над моими щеками. Самого бы так мучали.