— А я раньше тоже здесь учился, пока не уехал с мамой заграницу…

— Серьёзно? Я тебя не помню.

— Да я сам себя в те годы не помню, — он грустно улыбнулся.

— Амнезия? — я предположила единственное, что пришло в мою голову.

— Нет, — усмехнулся он. — Просто я такой балбес был малолетний, о некоторых вещах даже вспоминать не хочется.

— Если тебе захочется поговорить…

— То я всегда могу обратиться к тебе. Окей, я понял, — перебил он, подмигнув.

— Хорошо, — я почувствовала себя неловко, что практически пыталась выпытать у него тайны, так что поспешила ретироваться. — Я тогда пойду в ту… то есть дамскую комнату.

— Погоди, там…

— Я знаю, что и где! — теперь перебила его я.

Ещё чего не хватало — дорогу к белому другу мне указывать. И пусть мне не по нужде туда надо, а просто спрятаться и по возможности сбежать, но ведь именно из-за этого Олли и станет помехой. Как я сбегу, если он будет стоять за дверью? Серьёзно что ли в окно лезть? Это не кино, в наших суровых российских школах на окнах всегда стояли решётки, вряд ли их сняли с тех пор, как я выпустилась.

Я быстро убежала в сторону первого попавшегося мне женского туалета, но там было закрыто. На двух следующих этажах тоже было закрыто. Так вот о чём пытался предупредить меня Оливер. Наверное, надо было попросить охранника дать ключ. А ещё, наверное, они там сейчас вдвоём стоят и смеются надо мной, ждут, когда я приду за ключом. Фигушки вам, не приду.

Я помнила, что здесь есть и младший блок, так что его пошла исследовать на наличие открытых туалетов. Но вновь с третьего по первый этаж все они оказались закрытыми, кроме мужского на том же первом этаже. Нерешительно потоптавшись, я всё же вошла. А войдя вспомнила, что мне в туалет не надо было, это была моя отмазка, чтобы сбежать. Но я настолько заинтересовалась поисками, что без стука вломилась в мужской. А теперь грех не спрятаться в кабинке, потому что за дверью послышались приближающиеся шаги.

Представляя, что это Олли меня выследил, и не желая становиться причиной его смешков, я спряталась в кабинке, миновав череду писсуаров. Я впервые забрела в мужской туалет.

Кто-то, шаркая ногами, зашёл и, с шумом выдохнув, отправился искать пустую кабинку. Я же притаилась, усиленно пытаясь не дышать и не выступать ни с какими резкими неожиданными звуками. Мой нос почти упирался в стенку, которая, как это и бывает в местах общественного пользования, была исписана разными фразами, ругательствами, обзывательствами по типу «Иван Петрович — мудак» или «Светлана Игоревна — жирная корова», рядом с именами красовались не менее впечатляющие рисунки-карикатуры. Кто такие Иван Петрович и Светлана Игоревна я прекрасно знала. А ещё знала то, что каждый раз в конце учебного года директор Иван Петрович под предводительством завуча Светланы Игоревны делали рейды по туалетам и заставляли учащихся оттирать «деяния своего вандализма». Ничего в отношении к «любимым учителям» не изменилось, эти двое так и продолжают волновать сердца школьников.