Наконец, когда он рассказал всё, что знал, он перевёл дух. В комнате воцарилась зыбкая тишина, которую я посчитала своим нелёгким женским долгом разбить:
— Анатолий шутит…
— Не шучу! Не отказывайтесь от своих слов! — тут же встрепенулся «адвокат». Вот же стойкий оловянный солдатик!
— Да я тоже пошутила, вообще-то. Мне, конечно, говорили, что у меня с чувством юмора не очень, но я всегда верила, что они мне завидуют, — предприняла я очередную попытку пошутить. Толя не оценил. Лишь набычился. Так что печальный вывод родился сам собой: — Вижу, у вас, Анатолий, с ним тоже не фонтан.
Артём истерично хохотнул, прожигая меня взглядом. Толя обратил на него свой хмурый взор. Затем вновь посмотрел на меня. Вновь на него, на меня, на него, на меня. С каждым разом его лицо прояснялось — в голове зрело прозрение. Как только оно окончательно сформировалось, златокудрый амурчик (даже в такие моменты он оставался в моих глазах сыночком Эроса) надломленным голоском огласил результаты своих мыслительных камасутр:
— Так вы… вы… Артём, ты же меня тогда просил… загс… и ты, то есть вы… девушка… все сходится… вы… женаты?!
Кажется, кого-то только что накрыл сильнейший шок. Мы с Шером синхронно качнули подбородками.
— Я, правда, пошутила. Он меня не бил никогда. Так, случайно об косяк ударил, но это я сама виновата, что глаза боялась открыть, когда летела прямо на него! А вообще, у нас типа любовь, — я схватила ладонь мужа, крепко её сжала, подняла над головой и наглядно потрясла нашими сцепленными конечностями.
— Ага, у нас любовь, Толян, — подтвердил очнувшийся Артём и резко притянул меня к себе, а на ухо шепнул: — Что ты творишь, малышка?
— Сынок, думаю, тебя дезинформировали, — подал голос мэр.
Он что, настолько сильно в нас верит, что отрицает саму возможность избиения меня Шером? Это хорошо и спасает ситуацию, но блин, обидно!
— Отец! Ты сошёл с ума!.. И ты, Артём! Я не ожидал от тебя. Это… отвратительно!
— Стоп-стоп, сынок.
— Я девушек не бью! — возмутился Шерхан и добавил мне шёпотом: — Тебя только это и спасает.
Ничего подобного, меня даже это не спасает.
— Отец, ты защищаешь его? — мощный палец ткнулся в сторону Шера, а затем неожиданно крепкий захват, выдернул меня из клешней мужа. Последний только качнулся и чуть не свалился со стула. Он не ожидал, что Толя пойдёт чуть ли не в атаку, а то он бы меня точно не отпустил, моё тельце бы разорвалось на две половинки. А это вроде как лёгкая смерть… Таким меня поощрять нельзя.
— Что ты, Толя! — вскочил на ноги Валентин Владимирович. — Я никого не защищаю, но мой внутренний голос говорит мне, что ты неверно истолковал ситуацию. К тому же, мадам Охренчик — честнейший человек!