— И я хочу быть с тобой, — мелодраматично откликнулась девушка.
Сколько же нежности в их речах, приправленной звуками поцелуя. Прямо «Санта-Барбара» под дверью или же просто кто-то сидит в коридоре с ноутом и смотрит киношку в стиле романт
Тем временем чмоканья прекратились. А в голове поселилась незатейливая мысль: если это кино, то где саундтреки? Документальное что ли? Надеюсь, что не порнографическое, а то с моих родственников станется.
— Правду говорят, что для любви нужны кардинальные меры, — усмехнулся парень.
Девушка слегка набычилась:
— Эй, парниша, я не поняла сейчас, ты на моих родителей намекаешь?
— Солнце мое, что ты такое говоришь? — успокаивающе сказал парень, меня таким тоном Егорка обычно успокаивает. Ровно таким же. Точь в точь. Оп-па! Меня озарило… — Но согласись, они нам помогли. Очень даже.
Девушка шмыгнула носом, а я вся обратилась в слух.
— Егорочка, — пролопотала Леся, да-да, точно она. — А как мы теперь?
Что же это было в её голосе? Некий экзотический коктейль из отчаяния, щепетильного предвкушения и нежности… Странный набор чувств для моей обычно простой как струна подруги.
Интересно, что стряслось? Я боролась с желанием покинуть своё одеяльное укрытие и, выскочив из комнаты, нависнуть над этой парочкой и спросить напрямую, но я не могла позволить себе испортить их момент.
Который все же был прерван телефонным звонком. Судя по рингтону, звонили Лесе.
— Кто это? — спросил Егор, тщательно скрывая возбуждение в голосе.
— А, это с работы.
— Так, Лесёнок, — строго прервал он ее. — Больше ты работать не будешь. Я — твой будущий муж. Это моя обязанность — обеспечивать нашу семью.
Да мой брат — клад! Мой бы муж так мне сказал… Мечтать не вредно.
— Хорошо, котик, — откликнулась Леся.
— Алло, — это уже он говорил в трубку. — Кто говорит? Приятно познакомиться. А я Егор Матвеев. Её будущий муж. Олеся больше у вас работать не будет. Она увол…
Дальше я уже не могла слушать, так как до меня только что дошло, что он сказал. Стоп! Надо переварить эту информацию. Он представился её будущим мужем. Это же… У меня аж дар речи пропал, и я забыла, как дышать, уткнувшись в подушку и еле сдерживаясь, чтобы не завопить от радости.