— В гости пришла, — воззрилась она на брата честными глазами, Фунтик отдыхает.

— Зачем?

— Захотелось.

— Ты же знаешь, что Артём и Лена же…

— Что мы же с ней вместе! — резко перебил Егора, чуть не выболтавшего тайну, Шер.

Тот вопросительно округлил глаза, спрашивая взглядом: «Так она не знает?» Шерхан ему кивнул, мысленно отвечая, что знают лишь единицы, избранные. Парни никогда и представить себе не могли, что сумеют так легко общаться на языке жестов, да и никакому прорицателю бы не поверили, скажи он им это. Соня, например, на их телодвижения смотрела недоуменно.

— Я знаю, что вы вместе, — прервала она их игру в гляделки, и уставилась во все глаза на Охренчика, сама не зная, что хочет увидеть на его лице — может, сожаление или раскаяние, извинение, смущение? — что-то должно было быть, верила она.

Но тщательно исследуемое лицо парня окаменело, не выражая никаких чувств. Весь бурлящий вулкан эмоций, отчаянно рвущийся наружу, был закован в кандалы, не имея возможности вырваться. Словно личный врач-психиатр поставил ему укол с успокоительным, полностью замораживающим чувства.

Соня не видела того, что страстно желала увидеть, и это её отрезвляло, огорчая и обижая. Как он смеет делать ей больно? Он спокойно сменил одну сестру на другую, а совесть его при этом кристально чиста, ведь, зараза, не пользовался ей ни разу. Но больше у него нет права играть её чувствами. Раньше она охотно ему его предоставляла, позволяя всё, но всему приходит конец, карты перетасовываются, а роли меняются. Теперь и она может сделать ему больно, а потом… потом будь, что будет… Вернётся он к ней или же нет — уже не столь важно.

И она сказала то, что стопроцентно сильно ударит Шеридана ниже пояса. Смешно подумать, что буквально несколько часов назад она была настроена на войну за него, за того, кто никогда ей не принадлежал ни целиком, ни частично.

— Я знаю, что вы вместе. Кто этого не знает? Но, кажется, не всех это устраивает, — она зло усмехнулась и развернулась, чтобы уйти, но знала, что её остановят.

— О чём ты? — грубо поинтересовался Шер.

Театральная минутная пауза, нервное сжатие ладоней в кулаки Артёмом, заламывание рук Егором — и она вновь обернулась к ним:

— Я рассталась с Оливером. А он побежал зализывать раны… к Леночке. Артём, — кажется, она впервые обратилась к нему по имени, — как думаешь, сильно она тебе верна? — она рассмеялась, глядя на его растерянное лицо. — Егор, поехали домой.

Егор и сам был немного огорошен, но так же и рад, что Олли обломался в отношении Сони. Именно то, чего он ожидал от сестрёнки, молодец, не подвела. Разыграла с ним шуры-муры и обидно бросила. Никому такого не пожелаешь, даже врагу. А Оливеру пожелаешь — он хуже любого врага, он — убийца. Маленькая месть, выполненная чужими руками, несмотря на это грела в области груди. Хотя слова о том, что теперь неугомонный Оливер переключился на Лену, его насторожили, но напряжённый Артём, по виду которого можно было сразу сказать, что у него чешутся кулаки разобраться с нахалом, его странным образом успокаивал.