В общем, так и получилось. Потому что в следующие дни я оказалась занята целиком и полностью своей личной жизнью.

Началось с того, через три дня мне пришло сообщение от Артёма, которое лаконично гласило: «Привет, давай встретимся». Ни тебе «как дела?», ни «извини, я вёл себя как козёл», ни чего-либо другого как «я скучал» (реквием по моей мечте).

Ангел на одном плече с лицом Оливера просил не бушевать и простить юного идиота. Дьявол на другом плече с лицом самого Артёма гнусно хохотал и всем своим видом намекал, что это очередная игра.

Прокручивая в голове моменты наших встреч, раз за разом, я убеждалась, что тянет нас друг к другу больше на физическом уровне. Может я и разглядела под личиной отборного хама маленького мальчика, о котором хотелось заботиться, но внешние колючки никак не подпускали меня к нему.

Не получая ответа от меня, Артём не выдержал и стал звонить, он был нетерпелив в своей обычной манере, и это говорило о том, что всё как обычно. Всё на своих местах. Я не снимала.

«Неделя закончилась, а значит настало время.» — пришло новое сообщение, я вспомнила, что сама дала нам неделю на размышления. Только после этого он меня послал, и я решила, что всё отменяется. Шер решил по-своему.

Признаться, меня это чуточку воодушевило.

«Мне казалось, тебе не понравилось моё предложение.» — всё же ответила я — руки чесались.

Ответ прилетел в мгновение ока: «Тебе показалось».

А следом: «Мне есть что сказать».

Тебе всегда есть что сказать, это вообще не новость.

Я злилась, боролась с собой, доказывала себе, что наши пути разошлись. Но. Но меня к нему тянуло, и я находила оправдания, чтобы согласиться. Позже я поняла, что именно оправдания тому, чтобы идти у него на поводу я и находила, не помня о гордости. Но я прокручивала в памяти слова Олли о прощении его непутёвого братца и очень верила, что хочу его простить. Потому что безумно скучала по его голосу, запаху, живой мимике, — столько всего хотелось узнать о нём ещё. Я даже втихую нашла его страницу в популярной социальной сети и сохранила на телефон пару фото.

На большинстве фото он был таким, каким он привык быть для всех: дерзким и брутальным. Но я знала его и другим. Нежность и тёплые объятия. Мягкие губы. Бездонные глаза с таящими ледниками.

Я расчесала руку с татуировкой, не разрешая себе соглашаться, но сдалась. Он обещал забрать меня из дома через час. Я ринулась собираться.

Я всегда смеялась над Лесей, которая перемерив все наряды из гардероба, причём некоторые повторно, кидалась на кровать с воплем, что ей нечего надеть. В этом страдании она выглядела натурально, но я всегда подозревала — театральщина. Шкаф ломится от одежды, как может быть нечего надеть? Но вот я сама стояла напротив своего шкафа, и внезапно оказалась на её месте. Но в отличие от подруги, мне реально нечего было надеть. Моя одежда была скромной и скучной. Одежда Сони, которую я не рискнула бы взять без спроса, — вычурной подростковой. Одежда Леси — вульгарной.