— Это в прошлом, — заверила я сестру, пусть не переживает из-за меня.

— Ага, прошлое пусть остаётся в прошлом, — согласилась Соня.

Я решила, что точно созвонюсь со своим ДСЧ и напомню, что мы в ответе за тех, кого приручили. Пусть он когда-то отбил девушку Егора, все делают ошибки и учатся на них. Соня чахла на глазах, а всё из-за несчастной любви к Оливеру. Должно быть, тяжело любить звезду. Как же мне повезло с Артёмом.

Вечером он вернул меня в родные пенаты, нехотя покидая парней. Лично я сбегала с удовольствием: на меня кидались комары, которые игнорируя межвидовое различие, пытались доминировать. В городе этих насекомых не было. В остальном всё было терпимо, нас даже вкусно накормили едой, приготовленной на костре, и я, о ужас, облизывала пальцы, до чего же было вкусно.

На лавочке вечерами (а муж мой вёл себя крайне прилично и каждый вечер приводил к родителям, «сдавал на руки» шутковал Макс), нас привычно поджидал самозваный совет двора которых мой шутливый муженёк называл моими подружками-пенсионерками.

Артёма они и раньше недолюбливали, а теперь считали, что я бросила Фео ради таксиста. «В перспективе, будущего врача,» — поправляла Сера и подмигивала ему так активно, будто её прошиб нервный тик.

Мне пришлось рассказать ему, не вдаваясь в подробности, что Грипп мечтает и видит, что женит на мне своего внука. И даже сватать приходила. Он долго смеялся, затем пообещал «начистить табло» её несчастному внуку, попадись тот на его пути.

— Мой бедный искалеченный внучек, — кричала она во всё горло и потрясала иссушенными, но сильными кулачками. — Совсем отощал, и убёг! Кто теперь будет нам помогать?

Такого поворота сюжета я не ожидала. Только вернулся, а уже сбежал. Не мудрено, конечно. Если только ему Шер, как и обещал, не помог. Хотя мы всё время вместе, он бы не успел.

— Я бы сам от неё сбежал, — шепнул мне на ухо Тёма.

— Бесстыдники, прямо перед носом милуетесь, — закипела она и сунула между моим ухом и его щекой кулак.

Я уже давно вернула ей те деньги, что она выдала мне на такси. Но Грипп теперь требовала с меня компенсацию за моральный ущерб.

— И петуха верните, — вклинилась затесавшаяся среди них Афанасьевна.

Она выделялась своими чёрными смоляными глазами. Смоляными я считала их не только из-за блестящего отблеска, но также и потому, что посмотрев в её глаза раз, ты не мог оторвать взгляд без усилия. Кто-то считал ведьмой мою бабулю, а я считала таковой эту необычную старушку.

— Вашего внука у нас нет, — стала ей ответом очередная шутка моего мужа, я глупо хихикнула.