— Солнышко, ты же сделаешь это? — поцелуй мизинца. — Нам будет даже приятно в процессе, — поцелуй безымянного. — Я ничего тебе не сделаю такого, о чём ты будешь жалеть, — поцелуй среднего. — Из вредного будет только грим, но мы же его смоем потом, — поцелуй указательного. — И ты скажешь, что этот псих наговаривает, — он обхватил губами большой палец, девушка не могла оторвать от него зачарованного взгляда. Что он делает с нею, зачем так кружит голову, зачем подбивает делать гадости вполне неплохому парню?

Оливер закрывает глаза, словно в истоме, и словно нет ничего вкуснее её пальчиков. Она хихикает:

— Но как же — ничего такого? Насилие — это серьёзно, здесь в Англии это жестоко карается.

— Но я же не стану тебя насиловать, Салли, детка, — он поднимает правую бровь, девушку всегда восхищала его игра бровями. — Я не сделаю ничего такого, чего тебе самой не захочется, — приблизил губы к уху и жарко прошептал: — Мы просто разыграем это перед ним, а благородный дурак примет всё за чистую монету и пойдёт в полицию. И опозорится.

Он стал хищно улыбаться, что немного пугало девушку. Сердцем чувствовала, что делает что-то неправильно, но не могла ему перечить. Ей нравилось, как он уговаривает, и он не подвёл.

Через неделю она позвонила Егору, и заплаканным голосом стала просить прийти на помощь. Сказала, что ей страшно. Что она боится за свою жизнь. Срывающимся голосом она сказала, что прячется в ванной в своей квартире, но он пытается выломать дверь, и в этот момент, коротко вскрикнув, она оборвала звонок. Егор пытался дозвониться до неё, но всё без толку.

Матвеев и правда был джентльменом, которого в нём разглядела детсадовка Виктория. Она встретила его вновь через столько лет, и не стесняясь сама позвала на свидание. Вновь вспомнила, какой он великолепный человек.

А ведь она из-за него ревела в подушку, когда они переехали из Лондона. Её считали чёрствой, лаконичной, скупой на эмоции, даже на похоронах отца она не проронила ни слезинки. Но наедине с собой девушка позволяла дать волю чувствам. Девушка взрослела, забывая детские нежные чувства, а вот встретила, и вновь вспомнила, как нежно относилась к нему и как пульсировала на его шее жилка, когда на его глазах творились беспорядки.

Он сидел напротив, когда ему позвонили, и по ходу разговора, жилка набухала и начала пульсировать, глаза налились праведным гневом, кулаки сжимались.

— Что случилось? — она мягко пустила ладонь на его кулак, привлекая внимание. — Егор?

— Твой бр… — он не стал говорить дальше, вмиг осознавая, что о подобном сестре знать не стоит. К тому же не факт, что речь шла об Оливере. Но с кем ещё фанатичка-Салли стала бы связываться? — Нет, просто подруга, просит помощи, я должен, должен помочь.