– Хотел устроить тройничок, да?

Хуже всего было то, насколько очевидным это оказалось. Очевидным и подлым.

– Да, хотел. Со своей предположительно бисексуальной бывшей. Которая не принимала отказа.

– Ох, друг. Соболезную. Никогда не понимал, почему людям это нравится.

– Из-за порно? – предположила Розалина. – Из того, что об этом можно рассказать другим?

– Нет, это ясно. И ясно, почему сначала кажется, что это круто. Потому что это как получить вторую порцию пудинга. Но на самом деле это очень сбивает с толку. В смысле, у тебя только две руки и один член. И если двое втягиваются в дело, ты такой: «А может, я просто оставлю вас наедине?»

Розалин бросила на него любопытный взгляд.

– Ты говоришь из собственного опыта?

– Я ведь не каждую субботу провожу за пирогами вместе с Терри.

– Че-е-ерт. – Она откинулась на сиденье. – До сих пор ощущаю себя гребаной идиоткой.

– Пора перестать себя винить, дружище.

– Знаешь, без контекста это звучит невероятно плохо, но я уже начинаю думать, что виню не себя. А своих гребаных родителей.

– У них часто бывали тройнички?

– Очень смешно. Нет. Но им понравился Ален. И я знала, что он им понравится. И почему я в двадцать семь, с ребенком, который знает, что значит «многосложный», до сих пор строю свою жизнь на том, что понравится двум людям, которые мне неприятны?

Он издал тот же звук, что и парень, который взял с нее сто с чем-то фунтов за осмотр бойлера.

– Наверно, я не так понял. Я считаю, раз они твоя семья, то либо любят тебя несмотря ни на что, либо пошли к черту.

– Да, только они не такие. Они скорее: «Мы с тобой, что бы ты ни делала, пока ты делаешь то, что мы хотим». Это своего рода палка о двух концах в эмоциональной поддержке.

– Тогда это ситуация, в которой их лучше послать куда подальше.

– Все не так просто. Начнем с того, что я продолжаю брать у них деньги, потому что если не буду этого делать, мой дом рухнет, а дочь будет голодать. И я не хочу вычеркивать их из жизни Амели, потому что они ее бабушка и дедушка и любят ее. Кроме того, есть ненулевой шанс, что они правы и я порчу свою жизнь с девятнадцати лет. Без всякой причины.

– Я и не говорил, что это просто, – сказал ей Гарри. – Отец Терри и Ширл – настоящий засранец. Испортил им жизнь, и они оба это знают. Но каждые… два-три года он появляется снова, и иногда они говорят ему, чтобы он отвалил. Но иногда не говорят, потому что он все-таки их отец, и в любом случае они переживают и стараются в следующий раз все исправить.