– Я все равно тебе благодарна.

– Да, я знаю. Тебе не нужно это доказывать. Хочешь воппер?

На самом деле она любила вопперы. И очень хотела воппер.

– О боже, да. Ален не только пытался заставить меня трахнуть свою бывшую, он пытался заставить меня заниматься этим после несладких макарун и салатика из горошка.

– Вот это точно злодейство.

Они запаслись вопперами и заняли место в почти пустом зале по обе стороны от стола, который очень старался притвориться, будто сделан из дерева.

– Мне всегда нравились такие места в детстве, – заметил Гарри. – В них чувствуется какая-то магия.

Розалине никогда это не приходило в голову, но в какой-то степени он был прав.

– Они и впрямь… отделены от пространства и времени.

– Да, иногда в таких залах бывали игровые автоматы или вибрирующее массажное кресло. Мы дрались за него, как в «Игре Престолов». Хотя не знаю почему, ведь оно было дерьмовое.

– Я запомню на случай, если окажусь поблизости от вибрирующего массажного кресла.

– Так вот… – Гарри нарисовал полоску кетчупа картофелем фри, который он, по-видимому, есть не собирался. – Я подумал, что тебе будет интересно узнать, что на днях я ходил к врачу. Похоже, у меня тревожность… как ты и говорила. Меня пытаются лечить какими-то таблетками, и я в очереди на телефонную терапию. Ну, типа, как по телефону. А не с телефоном.

Розалина подняла взгляд от своего гамбургера, стараясь не казаться настолько потрясенной, насколько себя ощущала.

– Ты ходил к врачу?

– Ага. Мне показалось, что мне это надо, если честно. Я знаю, что был груб с тобой, но потом подумал: «Розалина ведь умная. Наверное, она знает, о чем говорит».

– Ты сильно переоценил мою компетентность.

– Не притворяйся дурочкой, друг. Я просто говорю, что тебя стоит слушать. И что ж, ты оказалась права. Оказывается, я псих.

– Вряд ли это научный термин, – сказала она.

– Тебе больше нельзя так говорить. Как психически больной, я сам решаю, как мне себя называть.

– А тебе не кажется, что «человек с тревожным расстройством» подходит больше?