– Хочу тебя, Фил!

Накрываю ладонью его член налитой, толстый настолько, что пальцы не смыкаются. Делаю пару движений и пульсирующий стержень дергается.

– Я, блядь, не железный, – шипит зло и в руке огромный штырь тоже пульсирует недовольством хозяина. Ощущаю, как кровь приливает к органу, демонстрируя, что эта кувалда может быть еще больше, вены напрягаются и прокачивают кровь, широкая головка начинает сочиться смазкой, которую я размазываю по стволу в порочном кайфе от понимания своей власти над хищником. Пусть я сейчас под ним, он в разы сильнее и опаснее, но в моей руке его член и сам он.

Резко переворачивается со мной так, что его орган остается между нами, как флаг возвышается, готовый дать отмашку моему безумию.

– Смотрю, ты быстро очухалась, да, кошечка? Моя маленькая, похотливая сучка.

– Так я же рыжая, Фил. Нрав у меня буйный.

Улыбается и в глазах нежность. Непривычно видеть его таким открытым.

– Хочу, чтобы сама контролировала процесс, останавливалась, если больно.

– Я не знаю…

– Научу. Седлай хер, Маша.

Проводит сильными пальцами по ребрам и замирает на моей груди, щипает и оттягивает соски, вызывая приятные импульсы, которые проскальзывают по всему естеству и бьют прямо по оголенным проводам нервов, скручивая тело в желании насадиться на вздыбленный член… И я сажусь на него…

Медленно, болезненно насаживаюсь миллиметр за миллиметром, и ощущение тугой наполненности не оставляет.

Смотрю в красивое лицо своего ассасина, весь напряжен, как канат, пресс под моими пальцами ощущается литым каркасом, покрытым горячей кожей.

Давит мне на поясницу, заставляя прогнуться, и в следующую секунду орган подо мной дергается. Джокер засаживает в меня свой поршень, и мы замираем.

Пальцами стирает слезы с моих щек и не двигается, ждет. Графитовый взгляд проникает в сознание и становится моим якорем. Плыву по волнам его страсти, подпитываюсь его бешеной энергетикой и начинаю легонько выпускать из себя огромный ствол, потом опять насаживаюсь и так несколько болезненных раз, пока что-то другое внутри не просыпается. Нечто томительное сплетается с болью и заставляет стонать.

Ощущаю сильную хватку на бедрах. Опытный мужчина направляет мои движения, помогает, чтобы я не упала на него обессиленная и обескураженная теми странными чувствами, которые рожаются в точке соприкосновения двух тел…

Гринвуд вдруг садится и тянет меня за волосы, заставляет подставить шею, вылизывает яремную вену, целует жадно, языком проводит, очерчивает путь тока крови. Есть в этом что-то завораживающее. Демонстрирующее, что моя жизнь в его руках.