Вечером, когда она увидела их в «Двадцать один», Дженнифер сияла, и Энн не могла не признать, что и сенатор Адамс выглядел очень импозантно. Он был высок ростом, c седой, коротко подстриженной шевелюрой и втянутым животом – свидетельством ежедневных тренировок в атлетическом клубе. Дженнифер остановилась возле их столика. Все были представлены друг другу. Сенатор был чрезвычайно обходителен.

– У меня такое ощущение, что я c вами знаком, – сказал он Энн. – Я так часто видел вас по телевизору. Да и Дженнифер постоянно говорит о вас.

Энн весь вечер смотрела на Дженнифер. Взгляд Дженнифер ни на секунду не отрывался от лица сенатора. В этом взгляде читалось обожание, так может смотреть лишь по-настоящему влюбленная женщина. Энн завидовала ей. Она взглянула на Кевина. Слава богу, он поправился. Он такой хороший, такой добрый. Господи, ну почему же она ничего не испытывает к нему? Если бы только было хоть какое-нибудь чувство, она бы уже давным-давно вышла за него замуж. Вспомнить только, как она докучала Лайону – даже предложила содержать его. Но c Лайоном ее связывало нечто неизмеримо большее, чем просто секс. Она хотела быть рядом c ним каждую секунду, знать все его мысли… «Господи, что я делаю, – подумала она. – Нет никакого Лайона. Как говорит Генри, я влюблена в тень».

На следующий день фотографии Дженнифер появились на первых страницах всех газет. Сенатор Уинстон Адамс заявил, что их свадьба состоится в начале 1961 года. В вихре восторгов, радостных ожиданий и газетных заголовков Дженнифер отправилась в Калифорнию сниматься в своем последнем фильме.

1961 год

В самом начале января Дженнифер вернулась в Нью-Йорк. Дела задержали сенатора Адамса в Вашингтоне на несколько дней, и в походах по магазинам для закупки приданого ее сопровождала Энн.

– Все должно быть не так, как обычно, – не уставала повторять Дженнифер. – Ослепительно, но… понимаешь… сдержанно. Без тебя мне не справиться, Энн.

Они были в примерочной в «Бергдорфе», когда Дженнифер внезапно привалилась к стене.

– Энн… у тебя есть аспирин?

Лицо ее сделалось пепельным, зрачки расширились. Портниха побежала за аспирином. Дженнифер села.

– Что ты так перепугалась, Энн? – Она c трудом выжала из себя улыбку. – Это месячные. Чуть раньше начались, из-за всех этих волнений, надо полагать. Но болит, будто ножом ударили.

Энн немного успокоилась.

– Ты меня до смерти напугала.

Дженнифер закурила сигарету.

– Теперь прошло. Но боль была жуткая. Наверное, так бывает при схватках. Если это тому пример, то я обязательно найду хорошего врача c обезболиванием, когда придет время рожать.