* * *
Эбби долго лежала в постели, не в силах встать и выйти из комнаты. Она проревела много часов, думая, что боль уйдет – освободит её – но она прочно сидела внутри, цепляясь за каждую ниточку, которую находила в её памяти. Дарен провел перед её дверью всю ночь. Он реагировал на каждый шорох, готовый в любое мгновение ворваться внутрь, но пока знал, что её жизни ничто не угрожает, просто ждал, давая ей возможность побыть наедине с собой.
Мысли причиняли нестерпимую боль; хотелось закрыть глаза, а через мгновение открыть их и понять, что весь этот кошмар был всего лишь сном. Но, повторяя это движение вновь и вновь, осознавала, что всё происходящее ещё никогда не было настолько реальным. Она заблокировала воспоминания, но эмоции, не согласуясь с головой, оставались такими же настоящими и живыми, словно в эту самую минуту она проходила через всё снова. Будто бы вновь оказалась перед выбором, а затем навсегда потеряла важную частичку себя.
Когда успокоительное начало действовать, и слезы перестали безвольно стекать по лицу, стрелка часов показывала немного больше полудня. Поднявшись с постели, Эбби осторожно вышла из комнаты и прохладными пальцами легко коснулась перил. Медленно ступая босыми ногами по дощатым ступенькам, она сильнее куталась в накинутую на плечи вязаную кофту – дома было тепло, но чувство невыносимого, лютого мороза, не покидало ни на минуту, словно намеревалось остаться с ней навсегда.
Сделав неторопливый и размеренный вдох, Эбби подняла глаза и замерла, так до конца и не сойдя вниз. Дарен стоял у высокого панорамного окна и смотрел на что-то –
– Ты не ложился? – Шепотом спросила она, вынудив Дарена повернуться. Он немного помолчал, а затем качнул головой и сунул мобильный в карман джинсов.
– Не смог уснуть. Я… договорился о похоронах. – Эбби сглотнула и, опустив глаза, сделала глубокий вдох. – Родители Грега умерли три года назад. Больше родных у него нет, поэтому…
– …ты взял всё на себя, – шепотом закончила она за него.