– Нет. – Я покачала головой, провела языком вверх по горлу Нико и схватила его член. Он оттолкнул мою руку. – С Вашингтонского, может быть, – добавила я. – Так гораздо ближе к земле.

Я снова положила руку на его стояк, провела пальцами по всей длине. Нико разрешил, но никуда не поставил свой дурацкий стакан с виски. Мои поцелуи переместились на уголок его губ, и он наконец-то повернул голову и проглотил мой вздох. Поцелуй получился мокрым и грубым, немного раздраженным. Наши языки переплелись, и в самом низу живота загорелось пламя.

Нико ущипнул мою нижнюю губу.

– Ты меня с ума сводишь.

– Не вини меня в своем психозе.

– Ты мой психоз.

– Грубо, – выдохнула я ему в губы.

Он поставил стакан на стол, схватил мой затылок и поцеловал меня, медленно и глубоко.

Нико целовал меня, пока мое сердцебиение не переместилось между ног. В крови запылало безумие. Я прижалась к нему всем телом, провела по его животу короткими ногтями и потянула за пряжку ремня. Он издал резкий горловой возглас, но его губы на моих замедлились. Я раздосадованно застонала, когда поняла, что он отстраняется.

– Нико…

Он провел пальцем по моей щеке.

– Вряд ли женщина, на свадьбе выглядевшая как на похоронах, хочет, чтобы ее трахал муж.

– Еще как хочет, – запротестовала я.

Секс сексом, а брак – это брак.

И почему Нико вечно их спутывал?

Неужели не догадывался, насколько сильно я его хочу?

Следующие слова вырвались прежде, чем я успела прикусить язык.

– Я думала о тебе… еще до того, как мы были помолвлены. – Я сильно покраснела, румянец обжег грудь, подстегивая сердцебиение.