Семь дней он не ходил на работу.

Он научил меня мухлевать в карты. Трахаться. И готовить омлет.

Нико говорил, что его мама хорошо готовила. И сразу же добавлял: «Когда не была обкурена».

Я впитывала любую информацию, которой он делился, включая и самую незначительную. Скоро у меня должен собраться весь пазл.

Медленно, но верно я училась готовить.

– Послушай, мам, все водянистое, – вздохнула я, прижав мобильный к уху.

– Ты неправильно сделала заправку.

– Я сделала в точности, как ты сказала!

– У меня buono[105] рецепты, Елена. Проблема в тебе.

После нескольких подобных разговоров я выяснила, что «Гугл» был более понимающим учителем. А Нико, может, и умел готовить омлет, но этим все и ограничивалось.

Мы заказывали много еды на дом, но Николас никогда не жаловался. Кстати, он вообще ни на что не жаловался. Ни когда у меня возникала потребность во внимании и я приставала к нему в офисе, ни когда я усаживалась к мужу на колени во время делового звонка. И хотя авторитарная, требовательная сторона Туза никуда не девалась, я потихоньку узнавала, что он гораздо более спокойный и мягкий, чем я могла предположить.

Лучше бы он был ужасным. Ведь я собиралась заслужить подобное отношение.

Он целовал меня медленно и мягко. Пропускал мои волосы сквозь пальцы. Давал мне выбирать фильмы, хотя за целую неделю мы ни один не досмотрели до конца. Как только большой палец Нико начинал выводить круги вокруг моего пупка, мне становились смертельно необходимы касания пониже, и он всегда давал мне то, чего я хотела.

Его тело ложилось на мое, такое тяжелое, идеальное.

Кожа к коже. То, как требовательно Нико наклонял мое лицо, чтобы поцеловать еще глубже. Грубоватая ладонь, спускающаяся по моему горлу. Отпечатки рук, обжигающие, словно клеймо.