Эта коробка с тортом ещё больше прибавила мне душевной боли и мучений. И хоть меня любопытство уже доедает, я не хочу разрезать торт в таком настроении.

— Вообще-то он думал, что лапает и предложение делает одной и той же женщине, — раздался голос мамы, и немного насмешливый тон её голоса меня насторожил.

— Ты не знаешь, о чём говоришь… — возмутилась я, потому что это же моя мама! Она за меня должна быть в любом случае!

И, как положено, всяким зятьям спуску не давать! И состоявшимся и… только инвестировавшим.

— Как раз я точно знаю о чем говорю, подойди сюда, — позвала меня мама, выходя из кухни.

Неохотно плетясь за ней, я обнаружила, что эта кокетка вертится у зеркала. Почти полтос стукнул, а всё не угомонится.

— Зачем сюда? — поинтересовалась я, вставая рядом.

— Попой к зеркалу, — скомандовала мама. — Видишь, твоя неугомонная сестра Викуся выбрала нам с тобой платья из одной коллекции. Спереди они пошиты совершенно непохоже, но сзади — спина открыта чуть ниже лопаток, над задницами платье собрано складками в поясе.

— Ну и что, — хмурилась я, хотя догадка уже проклёвывала сквозную дырку в моих извилинах.

— А то, что и прически у нас с тобой похожи, и не говори мне, что у тебя локоны крупнее, а у меня бараньи кудряшки — мужчины этого не замечают. И то, что благодаря фасону платья мою толстую жопу не видно под пышной юбкой. Ну и цвета — у тебя нежно лиловый, у меня чуть темнее.

— Хочешь сказать, этот идиот тебя у бортика лапал, перепутав со мной?! — воскликнула я потрясённая такой заявочкой.

Ничего себе Санта Барбара намечается в моей жизни! Хотя… лишь бы не «Игра престолов»…

— Это было очень забавно, Милена! Видела бы ты лицо своего инвестора! — прыснула мама, начав хохотать, как ненормальная.

Представив, какой ужас пережил Тимур, наверное, так, что старые шрамы от соли на заднице защипали с новой силой, я тоже начала ржать. Вообще не «серебристым колокольчиком», как сказал Тимур. А как табун лошадей, сильно перенервничавших из-за двух совпавших случайностей…

— Ну, если его твои «авторитетно» заплывшие бока не остановили… значит, и мне можно четверых рожать, — порядком выдохнул и успокоившись, резюмировала я.

— Дурочка моя, сорвиголова, — с той любовью и нежностью, на которую способны только мамы, обняла меня такая же рыжая, почти такая же ещё стройная, такая же сорвиголова. — Иди успокаивай своего рыцаря, пока он нам весь двор цветами не завалил.

Тихонько выскользнув во двор, я заподозрила, что Тимур самым что ни на есть рэкетирским методом перехватил фуру с цветами на дороге. Повсюду абы как стояли вазоны, и каких только видов в них ни торчало…