С ненавистью смотрю на него. Да, он сделал меня убийцей, и я пронесу это через всю жизнь. Ведь я могла бы подумать, могла бы понять, кому из детей действительно больше нужна помощь. А я… назвала наугад.

– Какие же вы, люди, забавные, – продолжает Габриэль. – Вами так легко манипулировать. С вами так легко играть.

– А ты, – спрашиваю я, – ты разве не человек?

– А как думаешь ты, сестренка? – хитро щурится Габриэль. – Знаешь, как переводится с итальянского «кальмия»?

Я мотаю головой. Не знаю, да и мне все равно. Я молю небо о нашем спасении. И боюсь, что оно не слышит нас в этом страшном месте, где даже ангелы изуродованы.

– Никак, – хохочет Габриэль. – Кальмия – это растение, мало у нас известное, но идиоты принимают это название за итальянскую фамилию. Кальмии горды и прекрасны. Белые и нежно-розовые соцветия радуют глаз, но если бы у растений были сердца, то у кальмии было бы сердце убийцы. У лилии было бы сердце непорочной девы, а у розы – гордой красавицы. Все так символично, не находишь, сестренка? Почему ты так испуганно на меня смотришь? Не бойся, я всегда тебя любил. Я тебя не обижу. Или обижу… Но сразу же пожалею. Кстати, ты хочешь знать, как убивает кальмия? – спрашивает Габриэль, согнувшись и глядя в мое лицо. – Она ядовита. Вырабатывает андромедотоксин. Вызывает внезапную сердечную смерть. Кальмией твоего отца стал твой брат, – он резко отходит от меня и смотрит на Матвея, глаза которого горят так же ярко.

В его душе – настоящая буря. И мне кажется, как воет где-то вдалеке волк.

Габриэль неспешно обходит нас, встает за моей спиной и кладет руки на мои дрожащие плечи. Я хочу сбросить их с себя, как сбрасывают мусор, но не могу. И терплю.

– Ты меня приятно удивила, моя нежная Лилия. Ты действительно непорочная. По крайней мере, была, пока этот пес не тронул тебя, за что тоже поплатится. – Габриэль шепчет мне прямо на ухо, обжигая дыханием кожу. – Конечно же, ты не убивала своих родителей, как думает моя крошка Роза. Конечно же, нет. Разве бы ты смогла? Мне пришлось обмануть мою ласковую сестренку, чтобы она не обижалась. Ведь она очень любила своих родителей. И тебя. Легче управлять теми, кто ненавидит, а не теми, кто хранит в своем сердце искру любви. Твой друг это знает, Лиля. Он приручал тебя к себе постепенно, умело используя ненависть и любовь. Я сам научил его этому.

Мне противно, но я молчу, считая пульс, – он будто бьется прямо в горле.

– Ты хочешь услышать, что было дальше? – спрашивает меня Габриэль. – Кто убил твоих родителей?

– Да. – Мой голос похож на писк загнанной мыши.