Он хмурится, проглатывая ответную реплику, которую он так явно хочет мне сказать.

Миколаш приходит ко мне почти каждый вечер. Мы гуляем вдоль берега озера. Он рассказывает мне о том, как рос в Варшаве, о своих биологических родителях и об Анне. Он рассказывает мне обо всех местах, которые она хотела посетить. Он спрашивает меня, куда бы я хотела поехать из всех мест в мире.

— Ну... — я думаю об этом. — Я всегда хотела увидеть Тадж-Махал.

Он улыбается.

— Как и Анна. Я собирался взять ее с собой, как только у нас появятся деньги.

— Мои родители никогда не хотели ехать, потому что там слишком жарко.

— Я люблю жару, — улыбается Миколаш. — Это гораздо лучше, чем снег.

Сейчас идет снег. Большие, тяжелые хлопья, которые падают вниз в замедленном темпе. Они застревают в волосах Миколаша и покрывают его плечи. Нам пришлось закутаться для прогулки. Он одет в темно-синее пальто с поднятым воротником. Я надела белую куртку с бахромой из меха вокруг лица.

— А как насчет этой зимы? — спрашиваю я его. — Разве она не прекрасна?

— Это первая зима, которую я не ненавижу, — говорит он.

Он целует меня. Его губы обжигающе горячи на моем замерзшем лице. Снег настолько плотный, что я не вижу ни озера, ни своего дома. Мы могли бы быть единственными двумя людьми в мире. Мы могли бы быть двумя фигурами внутри снежного шара, подвешенного навечно.

Я хочу сделать гораздо больше, чем просто поцеловать его. Я расстегиваю пуговицы его пальто, чтобы просунуть руки внутрь. Я провожу руками по его твердому, теплому торсу под рубашкой. Ему все равно, что мои пальцы холодные. Он притягивает меня ближе, целует сильнее.

Я стараюсь не касаться его тех мест, которые еще не зажили. Бинтов уже нет, но раны были глубокими, и швы еще не сняли.

Обычно люди моего отца шпионят за нами, где бы мы ни ходили по территории. Сегодня снег слишком густой. Они не смогут нас увидеть.

Я скольжу рукой по джинсам Мико, проникая внутрь его трусов. Его тело согрело мою руку. Он не вздрагивает, когда я берусь за его член. Он стонет и нежно прикусывает мою губу между зубами.

— Я хочу снова быть рядом с тобой, — говорю я ему.

— Я должен заслужить доверие твоих родителей, — говорит он.

— На это может уйти сотня лет, — стону я. — Разве ты не скучаешь по мне?

— Больше, чем я когда-либо думал, что могу по кому-либо скучать.

Он снимает пальто и расстилает его на снегу. Затем он укладывает меня на него. Он расстегивает пуговицы на моих джинсах и немного спускает их вниз — так же, как и свои собственные. Расположившись сверху, он вводит свой член в узкое пространство между моими бедрами и проталкивает его внутрь.