Он помотал головой и опять приложил салфетки к носу. Карина бесилась, хотела натянуть плащ и маску, покарать преступников в ночи, их кровью выцарапать на главной площади призыв к мести. Теперь еще больше понимала его ненависть. С такими ублюдками в одном городе жить не хотелось.

— Лина могла бы остановить своего брата, — продолжил Зайкин, облокотившись на стойку. — Они двойняшки, но она старшая. Он ее всегда более-менее слушался. Выходит… не захотела. Сейчас, конечно, уверяет, что просто была в шоке, сперва приревновала, потом оторопела. А я уверен, она просто мразь. Такая же, как и Леня. И вся их семейка.

У Карины опустились плечи. От собственного бессилия. И от чужого бессердечия. Она вспоминала моменты с Линой и теперь удивлялась, как деликатно Зайкин с ней обходился. Если бы Трунов с ней так поступил, ее бы вырывало от омерзения каждый раз при его виде.

— И я такое же говно… Или еще хуже. Ради подарка пошел с этой дрянью на сделку, — он закрыл глаза ладонью. — Честно… хотел с ней поговорить… надеялся, что там, действительно, есть раскаяние… А она мне первым делом в штаны залезла. Совести вообще нет.

Карина наблюдала за тем, как Зайкин пытается прокусить себе нижнюю губу и все боялась, что вот-вот брызнет кровь.

— Ты не говно, — сказала твердо, стараясь захватить синий взгляд, и это удалось. — И вовсе не такой же, как эти подонки. Не из-за тебя все началось и… закончилось.

— Психотерапевт тоже меня каждый раз в этом убеждает.

— И правильно делает, — Карина выдавила улыбку, хотя все побуждало ее разреветься.

— Я ведь все равно гнусный тип.

Зайкин шмыгнул и надул губы. Брови сгустились над переносицей. Голова его опять опустилась. Но глаза украдкой поглядывали с надеждой.

Она подняла его лицо пальцами за подбородок и приблизилась, смотрела в упор. Хотелось его заглотить всего, чтобы спрятать в своем утробе и держать там, пока все подонки на земле не переведутся, лишь бы его больше никто и никогда не обидел.

— Не знаю, какой ты тип, но я тебя обожаю.

Девушка губами мягко коснулась его лба.

— То есть я тебе не противен? — в голосе зазвучали веселые нотки.

Глаза раскрылись шире. Синий становился яснее.

— Зайкин, ты такой…

Карина притянула его сильнее и поцеловала. Долго не отпускала, хотела выразить всю свою любовь. Той было слишком много — в один поцелуй не укладывалась.

— Ты сам ко мне пристал. Теперь так просто не отделаешься.

Он захихикал по-детски. С лица сходила тень. И вся фигура приняла естественную позу, как будто задышала свободнее.

— Я рад, что, наконец, рассказал тебе все, — он завел мотор. — Меня это так… душило. Я в этом еще никому не признавался.