— А как же психолог? И родители? — чувствуя его легкость, она тоже расслабилась и откинулась на сиденье.

— Ну, они не знают… про травму… что я знал. Ты первая.

Парень опять съежился.

— Правда? — Карина чувствовала тепло внутри. Это была то ли гордость, то ли торжество, то ли радость, что она достигла такого уровня его доверия, раз стала единственной, кто знал страшную тайну. — Спасибо.

— Это тебе спасибо.

Он улыбнулся и чуть не проехал на красный, засмотревшись в ее глаза. Успел затормозить на пустом перекрестке.

— На самом деле, по тебе вообще не скажешь, что у тебя такая… драма была, — заметила она, когда они снова двинулись с места.

— Психолог говорит, это моя защита. Но я всегда такой был вроде, — пожав плечами, Зайкин выкрутил руль, чтобы развернуться. — Просто, когда делаешь вид, что тебе весело, оно реально становится весело. Я потому не очень люблю один быть, чтобы не загоняться. Это тебе одной себя всегда достаточно. Аж завидно.

Девушка хмыкнула.

— Ты просто не представляешь, как я загоняюсь, когда одна.

Дорога домой заняла слишком мало времени. Карине его не хватило, чтобы насытиться Зайкиным, а оставаться он не собирался. Она дулась как ребенок.

— Поехали ко мне. Мои обрадуются.

Воспоминания о Нине и Федоре вызывали теплоту, но девушка отказалась.

— Мне надо работать. Восставать из пепла.

Удручающие мысли о Вацлаве пулеметной очередью влетели в сознание, убили ее покой. «Еще пять семестров осталось, больше миллиона», — тяжестью на плечи ложилась цель.

Чмокнув его на прощание, она вылезла из хэтчбека.

— Кариш… — позвал парень перед тем, как хлопнула дверца.

Карине пришлось заново ее открывать и заглянуть в салон с вопросом в глазах.

— Папа говорит, иногда сила в том, чтобы признать свою слабость. Если что, у тебя есть я.

Как она обожала этот желейный взгляд, потому что чувствовала себя под ним защищенной. Сама чуть подтаяла. Улыбнулась.