Парень упал ей на колени и закрылся руками. Карина гладила его по голове. Короткий ежик слегка кололся. Это была даже приятная боль, по сравнению с той, что раздирала ее изнутри.

— Ты же понимаешь, что если бы ты сел, они бы и тебя забили до смерти. От тебя там уже ничего не зависело.

— У Олега травма была. Он ведь единоборствами занимался, а врачи ему запретили, потому что любой удар мог привести к летальному исходу. Он это скрывал.

Зайкин утер слезы с обеих щек и выпрямился, но лица не поднимал.

— Ты ж не знал, — она положила руку ему на плечо.

Парень всхлипнул и целую минуту молчал, а потом посмотрел ей в глаза. Карина увидела глубокое и черное раскаяние, уже отчаянное и разочарованное, замусоленное и разбитое, мучительное и жаждущее прощения. Или принятия.

Она вздохнула, но взгляд не увела. Проникала в самую тьму и выедала его боль.

— Даже если так, это ничего бы не изменило. Нет ничего плохого в том, чтобы иметь достоинство и защищать его. Это не преступление. Виноваты эти ублюдки, а ты стал жертвой ужасных обстоятельств.

Зайкин сморщился. Думал о чем-то полминуты, а потом усмехнулся.

— Вот в чем между нами огромная разница, на самом деле, — синий взгляд снова озарил ее лицо. — Если бы ты оказалась в подобной ситуации с сестрой, ты бы ради нее все сделала без раздумий. А я вот такое малодушное чмо.

Он высморкался неприлично в салфетки, которые лежали в кармане дверцы. Карина не знала, что ответить, ляпнула наобум:

— Не утрируй, — и замолкла надолго, пока не нашла, что сказать. — В разных ситуациях разные люди действуют по-разному. Особенно в экстренных. Тут нет нормы. И нет правильно или неправильно.

Зайкин опять задумался. Вскоре перестал шмыгать носом, только посапывал и постоянно утирался указательным пальцем. Она тоже задумалась. Над его словами. Было приятно знать, что он все еще видел в ней что-то хорошее. Осветлял и приукрашивал, может быть, но, главное, сам в этом не сомневался. Его же признание на ее отношение вообще никак не повлияло. Как бы он тогда ни поступил, для нее он все равно оставался тем же самым Зайкиным, честным, добродушным, порядочным. И самое важное, человечным и понимающим. Он сам столько дерьма в ней терпел и боялся, что она не примет его.

— И этих уродов так просто оправдали? — спросила Карина, прервав длительную паузу, знала ответ, но все равно надеялась хотя бы на толику справедливости.

— Их бы в любом случае оправдали, — Зайкин усмехнулся злобно. — У Лины отец главный прокурор в городе. Дело так быстро закрыли, что я даже показания дать не успел. Я же типа в элитной школе учился. Там все дети крупных шишек. Все за своих замолвили словечко.