— Похвальная у тебя тяга к знаниям, конечно, — хмыкнул Губкин.

Карина усмехнулась.

— Господи, — мать прижала ладонь ко рту и вытаращила глаза на дочь.

Отец весь напрягся и сильно сжимал челюсти, аж желваки проступили.

Члены комиссии перевели взгляды на ее родителей. В них она тоже читала легкое презрение и бесилась на это. Все эти преподаватели, самый свет университета, чинные, дорого одетые, ездящие на престижных автомобилях, видимо, плохо представляли, каково это, когда нет денег на образование.

— И тебе не стыдно? — не выдержала преподаватель по маркетингу.

Карина испытала стыд только за то, что до сих пор не запомнила даже ее фамилии, настолько она была неинтересной, а весь ее курс — сплошной нудятиной. Чтобы как-то ее обозначать про себя, назвала «Печкиной».

— А за что? — девушка пожала плечами и выдала речь, к которой ее готовила Игнатьева. — Вебкам законодательством не запрещен. Я никому своим поведением и деятельностью вреда не причинила. В моих стримах я даже не рассказывала о том, что учусь в каком-либо заведении. И вообще не понимаю, как университет может пострадать от этого.

— Это развращение молодежи! — ворчала «Печкина». — Ты через своего молодого человека призвала всех студентов университета подписываться на твой профиль!

— Я не призывала, меня подставили, — выдохнула Карина, сама понимала, как это неправдоподобно звучит. — Но даже если так, все студенты совершеннолетние и свободны подписываться на что угодно. Кто не хотел, тот не подписался. Я никому свои стримы не навязывала.

Она перекрестила ноги и подперла голову рукой. Утро еще не закончилось, а усталость накатила вечерняя.

— И зачем мы вообще здесь собрались? Вы меня перевоспитать надеетесь? — девушка решила идти внаглую, чтобы поскорее закончить это шапито. — Им за двадцать лет не удалось сделать из меня порядочного человека, а вы за два часа рассчитываете? Тем более я уверена, что ничего плохого не совершала. На моих стримах никто, кроме меня, не страдал. Все только удовольствие получали.

— Ты торговала собой за деньги, — «Печкина» разошлась, глаза наливались яростью.

«Господи, что ты пытаешься защитить?» — недоумевала Карина, а вслух произнесла:

— Вы делаете то же самое.

Члены комиссии вытаращили глаза. Родители вытянулись. А Карина вспомнила слова Зайкина и повторила их:

— Все торгуют собой. Кто-то руками, кто-то мозгами, а я женскими прелестями. Чем я хуже вас?

Губкин хохотнул и погладил усы. Фраза ему понравилась. Он кивнул с одобрением. «Печкина» беззвучно разбухала, а остальные члены комиссии переглядывались между собой.