* * *

В руке дрожал официальный документ с печатью и подписью – приказ об отчислении. Несколько слез смочили бумагу и размыли чернила. Карина вчитывалась в собственное имя, все еще надеясь на чудо, что ей позвонят из деканата, сообщат об ошибке, попросят вернуть документы, поэтому она сидела на скамейке в парке неподалеку от университета.

Солнечный июньский день слепил влажные глаза. Ясное небо призывало радоваться жизни, дышать полной грудью, наслаждаться летом и свободой. Чудесный день для апокалипсиса, думалось ей. Если армаггедон и должен случиться, то именно в такой безупречный день, чтобы было досадно до умопомрачения.

Домой идти было страшно. Она уже третий час сидела здесь, наблюдала за гуляющими прохожими и вынюхивающими себе подобных животными. Ветер давно высушил слезы на щеках, оставив тонкие дорожки соли, которая слегка щипала кожу, но в целом не доставляла дискомфорта.

Когда надоело сидеть просто так, она стала думать о том, как может сгладить собственную ошибку. Единственным решением было учиться платно. На это требовалось два миллиона. «Как быстро заработать?» – спросила она в интернете и мгновенно получила миллионы ссылок с ответами. Сбоку вылезла контекстная реклама, которая удачно угадала со слоганом: «Стань независимой – Работа вебмоделью». Карина без раздумий кликнула.

Домой она вернулась ближе к ночи, надеясь на усталость родителей. Ей казалось, что это уменьшит гнев отца. Он смотрел телевизор в комнате. Мать мыла посуду на кухне. Полина болтала по телефону с подружкой в ванной. Карина первую минуту стояла на коврике, не решаясь шагнуть дальше, будто там ждали зыбучие пески или раскаленные угли.

– Ты чего так поздно? – спросила мать с обеспокоенным видом, выйдя из кухни.

Она по лицу дочери все уже прочитала. Та прижала к груди документы.

– Что это?

Серо-зеленые глаза матери задрожали от предвкушения страшного.

– Меня отчислили, – безэмоционально ответила Карина, не опуская взгляда.

С признанием пришло облегчение, даже если за ним ждал конец света. Весь день она с этим мучилась, казалось, настрадалась на девять жизней вперед.

– Че, мать?! – вылетел уже разъяренный отец.

Красное лицо, покрытое многолетним неровным загаром, морщилось в злобе.

– Ах, ты поскуда бестолковая!

Он ловко стянул ремень с брюк, схватил дочь дряблой рукой за волосы и кинул на пол. Мать только прикрыла рот руками и отошла в сторону, чтобы не мешать. Девушка упала на четвереньки, не сопротивляясь. Хлесткая кожа прилетела в спину. Боль разошлась волнами по ребрам и позвоночнику. Затем по ногам и рукам. Отец хлестал с силой. Пелена бешенства затмевала ему обзор. Он бил, куда попадало. Один раз ремень хлестнул ее по лицу, оставив ожог на коже, как от крапивы, только в сто раз сильнее.