Вера проводит пальчиками по моим плечам, спине под майкой. Кажется, это значит «давай».

– Можно посильнее, – неожиданно для себя прошу я.

Она замирает, напрягается. Не понимает, чего хочу.

– Когда гладишь, сильнее дави, а то плохо чувствую. Ну, кожей. Мне будет приятнее.

– Так? Уверен? Точно не больно?

Точно.

Глава 35

Глава 35

Днем мы ходим по квартире, собираем вещи в дорогу. Параллельно с этим Вера сушит волосы в ванной, красится, а я по телефону общаюсь сначала со счастливой от новостей о нашем с Верой воссоединении Ариной, которая при первом же слове о Марке предупреждает, что села батарея; далее – с подозревающим что-то неладное папой; с недовольным очередной задержкой клиентом. Кустов, мать его, все еще недоступен. Если думает, что моя злость имеет срок давности, – поспешу его разочаровать при встрече. Когда-нибудь он появится, а я каждую минуту готов пробить его тупую башку хоть своей, хоть кулаком, хоть битой.

От мрачных размышлений отвлекает настойчивый звонок в дверь. Интересно, кто это, гостей не ждем.

– Вер, у тебя десять минут, и выходим, – перекрикиваю я шум фена.

Она кивает и отворачивается к зеркалу. Ладная такая, оглядываю аппетитную фигурку с ног до головы, усмехаюсь и иду натягивать носки, чтобы никого не шокировать бугристыми красноватыми ступнями, – джинсы, майка и толстовка уже на мне.

Открываю – первой в глаза бросается маска черепа на лице неизвестного невысокого плотного мужика в черной одежде. Я прищуриваюсь, пытаясь понять, кто это и что за маскарад. Но спросить не успеваю. В следующую секунду он снимает крышку с большого пластикового стакана из-под кофе и с размаху выплескивает мне в лицо жидкость, оказавшуюся до тошноты знакомой, разворачивается и бежит прочь вниз по лестнице. А я хватаюсь за дверь, но поздно. Руки слабеют, не выдерживая веса рассудка, черная пропасть раскрывает пасть, хватает острыми зубами памяти.

Фоновая, привет.

Привычная раньше боль сейчас обескураживает и выбивает из реальности. Как будто я не готов к ней. Словно не знаю по секундам, что случится дальше.

Кислород перестает усваиваться пораженными участками кожи, а сама она, по ощущениям, отмирает, расползается, оголяя нервы, отбрасывает в адовое прошлое.

Но кто это, бл*дь, был такой? Я еще слышу громкий топот на лестнице. Если брошусь следом – успею поймать. Делаю шаг на лестничную площадку, и скручивает.

Хватаю ртом воздух, и бензин попадает на язык. Ядовитые пары в носу, глаза щиплет, а тело вдруг становится мокрым, как будто я облит полностью. Словно на меня опрокинули бочку, как в старые добрые…