Ну как ему было не врезать после такого, судите сами.

К слову, Арина прячется у меня дома. За прошедшие сутки мы с Артёмом впервые оставили ее без присмотра, до этого разговаривали без остановки обо всем на свете, стараясь отвлечь. Без шуток, у меня челюсть болела.

Короткая перепалка показала, что бить Марк умеет только хрупких молоденьких девчат, против нас он лишь смехотворно замахивался, теряя равновесие от собственных неуклюжих движений.

Он, конечно, физически развит и подтянут, тренажерку посещает регулярно, без сомнений, но сила – ничто, когда нет техники. А на нашей с Артёмом стороне, помимо количественного преимущества, насмерть стояли злость и желание отомстить за сестру.

– Ты сейчас же удаляешь Аринины фотографии со всех ресурсов, не сохранив ни единой копии, – говорю я Креманкину, убирая телефон в задний карман джинсов.

– Рехнулся?! Татуированный фрик, ты представляешь себе, сколько там часов работы?! Сколько сил, времени, идей? Они золотые! Лучшая моя выставка! Да я скорее сдохну. Ну давайте, убивайте. Что застыли? Кишка тонка? В тюрьму не хочется, да? Тогда проваливайте отсюда. Ладно, это избиение я вам прощу, так уж и быть. Понимаю, сестренку жалко. Но выросла деваха-то ваша. Видели бы вы, на что она способна, какой потенциал хранит… – Он не успевает договорить, получая еще один удар от Артёма.

– Садись, мать твою. – Кустов хватает его за подмышки, поднимает и бросает на стул, заставляет откинуться на спинку, держит. Хватка мертвая, из лап этого лося не вырваться.

– Арина, должно быть, рассказывала, что у ее брата ВИЧ? – спокойно говорит Артём.

Креманкин моргает, смотрит на нас непонимающе.

– Как, нет? – удивляюсь я. – Ну так вот, почитай, – протягиваю ему медицинскую справку, которую тот быстро пробегает глазами.

– Хреновы твои дела, парень, – говорит он мне.

– Не то слово. Так вот, мне по хрену, как подыхать. – Задираю майку, показывая живот и грудь. Марк аж трясется от вида шрамов. Мне становится немного не по себе в этот момент, но план есть план, следуем ему. – Смотри, что он делает с кожей. Такая вот деформация. Хочешь себе такую же красоту?

Креманкин таращится на меня, дергается, пытаясь встать, но не тут-то было: Артём вцепился мертвой хваткой. Между тем я распечатываю шприц, выпускаю из него воздух и прокалываю себе вену, набираю чуток крови, затем демонстративно выпускаю ее вверх фонтанчиком. Марк морщится, отворачивается. В ужасе вырывается.

– Ты что задумал? Э! Это убийство! Тебя посадят! Не вздумай, слышишь? Ты сгниешь в тюрьме!

Я подхожу, хватаю его руку, задираю рукав. Марк страшно орет, клянется, что сделает все на свете, пытается откупиться, обещая золотые горы. Одолевают странные ощущения, пока вгоняю иглу ему в руку. Мы переглядываемся с Артёмом, тот кивает.