Улыбаюсь, а сама думаю, как же буду сообщать еще одну новость. Не самую приятную. Первую неделю врач строго-настрого запретил Дану любые негативные эмоции, поэтому пришлось молчать. Это ужасно, и мне дико стыдно, потому что так неправильно, но его здоровье мне дороже…

— Дан, — усаживаюсь на кровать, — мне нужно тебе кое-что сказать, — облизываю губы.

Я намеренно собираюсь сказать тут, потому что боюсь, что ему может стать плохо. А здесь врачи рядом. Ну мало ли, я не знаю… Если б мне сообщили, что мой отец умер, я бы сошла с ума.

— Что?

Кайсаров присаживается рядом. На нем темный свитер и джинсы. Смахиваю невидимую пылинку с его плеча и снова вгрызаюсь в нижнюю губу.

— Твой отец, он… — Чувствую, как к голове приливает кровь. В висках пульсирует, а ладони потеют. — Он скончался. Узнал, что ты в коме, и у него сердце не выдержало. Похороны были на той неделе, врач запретил тебе говорить, потому что… Прости, я бы никогда, но…

Сбиваюсь. Начинаю тараторить и понимаю, что перед глазами ползут черные пятна.

— Ясно.

Он говорит спокойно. Без эмоций. Я знаю, что он хотел с ним поговорить не так, как всегда. Спросить, почему он решил вымещать всю свою боль на ребенке, который совершил, нет, который пытался защитить мать и не мог знать, что одна маленькая случайность превратит защиту в трагедию.

— Ты как? Все нормально? Не тошнит?

— Не надо со мной носиться как с маленьким ребенком, Катя. У меня с нервами все ок. Я в состоянии воспринимать информацию адекватно. День в день.

Он обжигает взглядом, от которого по телу бегут мурашки. Я тут же начинаю чувствовать себя еще хуже, чем было. Стыдно и больно.

— Почему ты не рассказала сразу?

Теперь он говорит со мной сквозь зубы.

— Врач запретил, сказал, что это может спровоцировать при…

Дан так неожиданно бьет кулаком по тумбочке, что я вздрагиваю. Щеки краснеют, к ним снова прихлынула кровь.

Перед глазами ползут черные пятна. Я чувствую, как затылок тянет вниз. Пространство кружит вокруг меня юлой. Картинка смазывается, дыхание учащается. К горлу подступает тошнота. Отчаянно хватаю ртом воздух, но все равно падаю на кровать.

Тело отпружинивает от матраса.

— Катя!

Дан трогает мое лицо, прощупывает пульс на шее. Все как в замедленной съемке вижу. И то, как в его глазах запечатлевается страх, и то, как он практически выбегает из палаты.