Ощущаю, как Катя сжимает мои пальцы. Она улыбается немного измученно, будто через силу это делает.

— Я тебя люблю, — наклоняюсь к ее лицу и касаюсь губ своими. — И я рад. Правда. Просто неожиданно… Хотя как можно говорить о неожиданностях, часто не предохраняясь? — закатываю глаза.

Катя смеется. Ее щеки розовеют, и я понимаю, как чувство, держащее в тисках все это время, меня отпускает. Головная боль медленно начинает отступать.

* * *

Думаю, это второй Новый год в моей жизни, когда я нахожусь в кругу людей, которые мне небезразличны и которым не плевать на меня.

Катя пятый раз за вечер заглядывает под елку. Если просто смотреть на нее сейчас, на то, с какой детской непосредственностью она рассматривает яркие обертки подарков, никогда не скажешь, что эта девочка пережила ад. Не просто пережила — отпустила. Смогла справиться с этим дерьмом и остаться такой же светлой, улыбчивой, маленькой девочкой.

Я в этом плане ее полная противоположность. Мне до сих пор мерещится всякая дичь.

После выписки я все же съездил на могилу к отцу. Разговаривал с памятником и впервые за многие годы понял, что смог нормально поговорить с отцом лишь тогда, когда его не стало. Выплеснуть всю ту боль и обиды, что копились во мне на протяжении жизни. Подобрать слова, которые я бы никогда не осмелился озвучить ему, если бы он стоял напротив меня живым.

Признать, что я всегда отчаянно хотел его любви. Его понимания и поддержки. Хотел разделить с ним горе утраты. Поговорить о маме. Какой она была…

Я ведь толком ее и не помню. Знаю лишь то, что она была хорошим человеком. Любящим, веселым. Катя мне ее напоминает. Своей легкостью. Умением радоваться мелочам…

— Что ты положил мне под елочку?

Катины ладони ложатся на мои плечи. Она садится на спинку кресла, прижимаясь грудью к моей спине.

— То, что ты хотела.

— О, я много чего хотела, — она хихикает, а потом резко замолкает. Прищуривается. — Не говори только, что все?

Пожимаю плечами. Медленно поворачиваю голову. Смотрю в Катины глаза, там застыло удивление.

— Коробок слишком много, — облизывает губы. — Ты серьезно?

Аккуратно обнимаю ее и пересаживаю на свои колени. Катя ерзает, прежде чем устроиться поудобнее и поцеловать меня в щеку.

— Ребята, все уже за столом, одних вас ждем, — Наталья Алексеевна заглядывает в гостиную и машет нам рукой.

— Идем, мама.

Этот Новый год мы встречаем вшестером, точнее впятером. Я, Катя, ее родители, Агата и наш ребенок, который еще не родился.