Той, что сбросила его сердце из окна. Раздавила, унизила, растоптала. Глядя на разбросанные под окнами камни, Владимир вспоминал, как купил ей кольцо в бутике. Как мечтал сделать своей. Наплевав на мир, правила и устои. На внушенную в голову идею матери, отца, деда и бабушки: «Брак заключается лишь раз в жизни. Любовниц может быть сколько угодно, а жена одна!»

Он хотел бросить Валентину. Поступить с ней, как подонок. Владимир был уверен, что его собственные родители проклинают его на небесах! Но… уже было плевать. До одного крохотного момента, пробившего отращенную за долгие изнурительные годы работы над собой титановую броню бесчувственного монстра.

— Мне кажется, что я люблю тебя, — прозвучало с губ хрупкой нежной блондинки надрывно и смело. Ее яркие глаза смотрели на мужчину с мольбой, требовали реакции. А он… А он собирался подвести ее под монастырь ради своего «хочу». Поставить под удар перед своими врагами. Сделать мишенью.

«Тебе так будет лучше, девочка, — шептал он про себя, разбивая ей сердце. — Проще быть подальше. Дольше проживешь!»

Сперва кто-то отравил отца Орлова, случился сердечный приступ, машина с ним и его матерью въехали в дерево. Выживших не было. Затем авария с его небесным транспортом, где погибли почти все, кроме него с Эриком. Теперь отравление Каролины.

Владимир Орлов бы лучше застрелился, чем позволил девушке пострадать. Сперва требовалось разобраться с делами!

Телефон на столе зазвонил, с рыком Орлов сорвал трубку, напугав звонившего до полуобморока:

— Да!

— Доброй ночи, господин Орлов! Простите, что так поздно звоню, но вы завтра вылетаете в Сиэтл, а значит, это последняя возможность…

— Ближе. К. Сути! — сегодня Орлов был злее обычного. Перед глазами его все еще искрилось лицо Каролины после пощечины. Он ненавидел себя, мир, реальность! Готов был убить каждого здесь и сейчас.

— Мы нашли родителей Антона, — выдал его помощник, Владимир навострил слух. — Запойные алкаши, как мы и предполагали. Сегодня наши люди наведались к ним… Кажется, кто-то переборщил с паленой водкой.

Мужчина лишь выгнул бровь, принимая информацию к сведенью.

— Он теперь сам по себе?