— Здравствуй, сынок, — она проходит и целует меня. — Ты не едешь к нам. Я решила сама.

— Ну, мам…

— Хватит. Где она?

— Кто?

— Василиса. Ты же с ней тут.

— Мам, — встаю на ее пути. — Я люблю ее. И женюсь на ней, а не на Амине. И вообще…

— Я знаю, Давид, знаю, — гладит меня по плечу и чуть отодвигает.

Я обожаю свою маму. Она никогда не давила на меня. И всегда принимала мои решения.

Она приняла и Василису. Я видел это с самого первого дня.

Вот и сейчас они мило беседуют о чем-то. Наверняка, о будущем внуке. Мама уже в курсе. Почему я этому не удивляюсь?

— Проводи меня, Давид, — говорит она, прощаясь с Василисой.

Мы идем к ее машине.

— Поговори с отцом, — говорит мама.

— Нет. Он не понимает меня. Он опять будет говорить про Амину.

— Поговори, Давид. Вам обоим это нужно. Папа ведь хотел как лучше. И потом… эти бумаги… это же не он сделал. Он лишь увидел то, что ему показали.

— Я подумаю.

— Подумай, Давид, подумай. Ты сейчас счастлив. Но твое счастье не будет полным без семьи. Ты знаешь, что мы тебя любим.

— Я тоже вас люблю, мам, но хочу сам решать.

— Ты и решил, — улыбается. — И я рада твоему решению.

Мама права, но пока я не готов видеться с отцом. Нам обоим необходимо время.