Я вскочил с дивана и положил полотенце Кори в свою спортивную сумку. Затем принес ее студкарточку и повесил ей на шею.

– Хартли! – Она положила руки мне на грудь. – Спасибо.

От этого я почувствовал себя на миллион долларов. Так что (иди к черту, Дэмиен) я взял и поцеловал ее прямо в губы. Затем сунул свое письмо обратно в конверт, лизнул уголок и запечатал его.

– Покончим с этим.

Я открыл Кори дверь и подождал, пока Дэмиен наденет куртку.

– Знаешь, – сказал я, – могу одолжить тебе плавки, если хочешь поиграть. Ты ведь бомонтовец, в конце концов.

– Он не может играть! – запротестовала Кори. – Выпускникам нельзя. Я не хочу, чтобы нас дисквалифицировали, когда мы победим.

На этом мне пришлось откинуть голову назад и рассмеяться во весь голос:

– Господи, Каллахан. Я забыл, с кем имею дело. – Я наклонился и чмокнул Кори в макушку, пока она проезжала мимо.

Даже Дэмиен улыбнулся, и я почувствовал, что его отношение ко мне потеплело на градус или даже два.

– Каллаханы бьются до победного, – сказал он. – Показывайте дорогу, вы двое. Посмотрим, как тут у вас все устроено.

И мы показали.

Глава 23 Лучше поздно, чем никогда

Глава 23

Лучше поздно, чем никогда

Кори, три месяца спустя

Мы с Хартли сидели на диване. Шел апрель, была суббота, и мы недавно позавтракали. Я пыталась сосредоточиться на шекспировском «Юлии Цезаре», но с Хартли, который посадил меня к себе на колени и, убрав прядь волос с моей шеи, теперь целовал ее, это было нелегко.

– Я не могу читать Шекспира, когда твои губы на моей шее, – пожаловалась я.

– Тогда не читай, – пробубнил он. Он притянул меня к своей груди, я почувствовала, как его тело, словно приглашая, напряглось подо мной.

– Этой пьесе четыреста лет. Она может подождать еще полчаса. А мы можем просто… м-м-м… – Его руки скользнули по моим бедрам и обхватили меня за ягодицы.