— Чужое? — усмехнулся Гриша. — Ну, что есть, то есть.

— А деньги? Где я возьму деньги?

Тот положил поверх одеяла банковскую карту.

— В тумбочке. Но на первое время тебе хватит.

— А защита диплома? Университет?

— Мальчик мой, ты и без диплома отличный специалист. Например, по истории. Вон брат Джон не даст соврать, — кивнул он в сторону уже затеявшего в маленькой комнатке уборку монаха. — Ваши с ним беседы и твои познания его очень впечатлили. Но хочется перефразировать бессмертную фразу: диплом какого ВУЗа вы предпочитаете в этой части земли?

— Ты волшебник что ли? — хмыкнул Илья и скривился от боли.

— Я не волшебник, ми мучачо. Я — человек мира. А для таких как я не существует границ, запретов и невозможного. У нас везде есть нужные люди. Звонок, два, и в любой стране я найду того, кто сделает то, что мне надо. Это вон как орден, — качнул он головой в сторону монаха. — Были бы деньги. Но я не приглашаю тебя из одной жопы в другую, стать таким как я. Я предлагаю тебе выбрать свой путь. И начать всё сначала. А такой случай, согласись, выпадает не каждому. Предлагаю, потому что ты свернул не туда, мой мальчик. Оно ведь не потому жизнь не складывается, что родился под несчастливой звездой или вынудили обстоятельства, так всегда происходит, когда идёшь поперёк души.

Селиванов встал. Илья поднял на него глаза.

— Можешь найти свою Дульсинею и всю жизнь поклоняться ей, — выразительно взмахнул руками Гриша. — Или вступить в монашеский орден, дать обет целомудрия и посвятить свою жизнь богу. Я не знаю, чего ты хочешь. Но ты можешь всё. Всё, чего твоя душа пожелает. Чего ты хочешь, мальчик мой?

Илья раздумывал меньше секунды.

— Свободы. Я хочу свободы.

— Их есть у меня! А у тебя есть время подумать куда держать свой путь. Назад или вперёд. Думай, мальчик мой, и я справлю тебе диплом и билет в любую страну мира, какую пожелаешь. Оставлю тебя ненадолго на попечение брата Джона, — похлопал он по плечу рыцаря. — Пойду хоть душ приму. Да и вообще у меня тут ещё дела. Но я приду. За тобой, или за твоими вещами — тебе решать.

Он вышел из аскетически обставленной, но всё же прохладной комнаты и посмотрел в голубое марево неба.

Ёбаная жара!

Но у Григория правда были дела. Его заждалась девушка.

Нина мерила шагами номер, когда посвежевший после душа и бритвы Селиванов блаженно упал в мягкое кресло — от жёсткого стула в крепости у него были кровавые мозоли на заднице, — и открыл бутылку холодного пива.

Он знал, что она хочет ему сказать.