— Плохая новость в том, что пытать его невозможно, — говорит дядя. — Хорошая новость в том, что мы знаем, что его слабое место — Глиндон.

— О, Джонатан. — Она соединяет свою руку с его. — Позволь им быть вместе. Молодая любовь так прекрасна.

Мы с дядей обмениваемся взглядами, потому что, черт возьми, это почти то же самое, что Астрид сказала ранее.

Говоря о моей жене, я оставляю дядю и Аврору и направляюсь к ее любимому месту, после нашей кровати.

Конечно, когда я открываю дверь в ее художественную студию, я обнаруживаю, что она стоит посреди нее с Глиндон.

Я привык быть незаметным, когда прихожу сюда, поэтому не прерываю ее творческое время. Иногда я наблюдаю за ней часами, просто чтобы увидеть ее в режиме фокусировки. В других случаях я чувствую, что ей нужен перерыв, и отвлекаю ее. Такие случаи часто заканчиваются тем, что я трахаю ее посреди ее кистей и палитр, и обычно это приводит к тому, что мы выглядим беспорядочно.

Прошло почти три десятилетия с тех пор, как я встретил эту женщину, а я все еще чувствую прилив крови к голове и члену всякий раз, когда смотрю на нее.

Неважно, сколько нам лет, она все еще та женщина, которая укрощает мою дикую сторону, приносит свет в мою тьму и мир в мои дни.

Она все еще самый свободный дух, который я когда-либо видел.

Прямо сейчас она обнимает Глин за плечи, и они смотрят на хаотичную черно-красную картину на стене.

Я говорю «хаотичная», потому что я художественно безграмотен, как любят говорить мне Астрид и наши сыновья. Только Глин говорит:

— Все в порядке, папа, тебе не нужно понимать искусство, чтобы чувствовать его.

Потому что она особенная, моя маленькая Глиндон. И сострадательная до безобразия. Как ее мать.

Только она уже не маленькая и привела домой парня-уголовника, который меня раздражает всякий раз, когда он приходит на ум.

— Почему ты не показала мне это раньше? — спрашивает Астрид, мягко нахмурив брови.

Глиндон проводит ладонью по ее шортам. Когда они стоят бок о бок, они выглядят такими похожими и в то же время такими разными. Они одинакового роста, у них одинаковые глаза, но все остальное их отличает.

У моей жены зрелая красота, та, что оттачивается годами, когда она становится крутой бизнесвумен, художницей, женой и, самое главное, матерью.

Я бы никогда не смог стать хорошим отцом, если бы она не была матерью моих детей. Она понимает разницу между ними тремя и делает все возможное, чтобы не подавить ее.

Она никогда не одевала Лэндона и Брэндона в одинаковую одежду. Даже ни разу.