— Идем на комедию! — увидев афиши у входа в кинотеатр, бойко сказала Кристина, желая сразу заявить свое предпочтение и тем самым обезоружить мужчин, которых блокбастер наверняка привлек больше. — Полина, ты как на это смотришь?

— Мне без разницы.

— Значит, на комедию! Сеанс только через час: как раз прогуляемся немного перед фильмом. Мы быстренько за билетами сбегаем, — взглянула на своего кавалера Кристина, — и вернемся, а вы пока подождите нас здесь, чтобы всем скопом у кассы не мельтешить.

— А деньги? — спохватилась Полина.

— Господи, Полина, я возьму тебе билет, — улыбнувшись и чуть было даже не рассмеявшись непонятливости подруги, быстро проговорила Кристина и, подхватив под руку своего кавалера, поспешила с ним в кинотеатр.

Оставшись наедине с мужчиной, Полина почувствовала себя совсем неуютно, принявшись растерянно оглядываться вокруг и стараясь при этом даже не поворачиваться в сторону нового знакомого.

— Может, отойдем? Что у входа-то стоять? — помолчав с минуту, предложил мужчина, кивнув головой на разбитую неподалеку клумбу, освещенную рядом высившихся вдоль нее фонарей.

Клумба находилась с торца кинотеатра, и поблизости сейчас никого не оказалось. Прямоугольная и длинная, в дюжину метров, она была сплошь засажена хризантемами, которые большей частью уже отцвели и зачахли, но листья и стебли еще сохраняли по-летнему яркую зеленую окраску. Подойдя к клумбе, Полина склонила голову и потупилась в нее; мужчина пристроился рядом и тоже уставился на цветы.

— Я сто лет в кино не был, — сказал он, не поднимая взгляда.

— Да и что там делать? Все одно и то же, — скривившись лицом в крайнем неудовольствии, процедила сквозь зубы Полина и тут же про себя смутилась внезапно проявившейся у нее ничем не обоснованной враждебности.

— Это точно! Снимают по лекалу: одно по одному, — вскинув голову, с энтузиазмом произнес мужчина, будто вовсе не заметив раздражения собеседницы.

Его невозмутимая благожелательная реакция, которая как бы говорила: «Не стоит смущаться своих эмоций. Они ничуть не обидели меня», — развеяла охватившие было Полину неловкие ощущения, и она в ответ тоже повернулась к нему.

— Меня особенно бесит такой шаблон, — оживленно продолжил мужчина. — Двое завязывают близкие отношения друг с другом, но один из них делает это не потому, что испытывает симпатию к партнеру, а чтобы реализовать какие-то свои личностные интересы. Однако по ходу фильма этот герой по-настоящему влюбляется, и его прежние цели отходят на второй план. Все идет к свадьбе и надписи «они жили долго и счастливо», но вдруг в результате рокового стечения обстоятельств (или, что еще ужаснее, по воле подлого персонажа) выясняется, что в действительности причина, по которой они изначально стали встречаться, — это не возникшая симпатия, а личностные интересы одного из них. Узнав это, другой герой не желает больше слышать о найденной родной душе, которую он, как следует из сюжета, успел полюбить всем сердцем. Отношения рушатся, они страдают друг без друга, пока тот из них, который был уличен в неискренности, невероятным усилием воли преодолевая множество препятствующих обстоятельств, не выходит на объяснения в любви. Причем объяснения обязательно публичные… Этот шаблон присутствует в половине комедий и почти во всех романтических фильмах. Когда я понимаю, что мне в очередной раз его навязывают, всегда испытываю чувство разочарования, даже оскорбления. Такое ощущение, будто создатели фильма держат тебя за полного дурака, механического болванчика, расчетливо вызывая на эмоции неискренним, искусственным избитым содержанием. Готов поспорить, что и в этой комедии мы найдем подобный сюжет.