Я весь обратился в слух.

– Когда меня попросили написать музыку для большого концерта, который должен состояться через несколько месяцев, я думал, что справлюсь. Считал, что смогу обуздать своих внутренних демонов. – Он дернул подбородком, указывая на фляжку. – Мне казалось, я умею контролировать эмоции, резко усиливавшиеся, когда я играл. Когда приходили цвета. – Он безрадостно рассмеялся. – Когда я изливал душу.

Взгляд Льюиса скользнул по клавиатуре рояля, он нажал клавишу, и зазвучала нота фа – ярко-розовый шестигранник в моем сознании.

– Но у меня накопилось слишком много сожалений, Кромвель. В моем прошлом осталось столько призраков, что мне никогда от них не убежать. Стоит мне приступить к написанию музыки, как они настигают меня, потому что давно стали моей частью. Моя музыка была бы неискренней, если бы я не выплескивал на нотные листы свои подлинные чувства. – Он провел пальцем по узору на фляжке. – Но я не могу справляться с эмоциями, проистекающими от моей синестезии. Я был глуп, полагая, что они не всплывут на поверхность.

– Вы в последнее время пили?

– Пока нет. – Он снова хохотнул, но этот смех больше походил на всхлип. – Я просто ношу фляжку с собой, дабы доказать самому себе, что могу устоять перед искушением. – Прежде чем я успел что-то сказать, профессор продолжал: – Я не буду писать музыку для большого концерта Национальной филармонии.

Я нахмурился. Льюис повернулся ко мне.

– Я сказал им, что вместо меня свою музыку представит молодой начинающий композитор.

От переживаний и недосыпа мой мозг работал медленно, и у меня ушло несколько секунд на то, чтобы осмыслить слова профессора.

Дремавший внутри меня жар проснулся от этих слов, по коже побежали мурашки, кровь быстрее побежала по венам.

– Ты сейчас так играл… – Льюис покачал головой. – Решать тебе, Кромвель, но если ты этого хочешь, место твое. Руководитель программы помнит тебя еще со времен юности. Сейчас они гораздо больше заинтересованы в тебе, нежели во мне. Триумфальное возвращение гениального музыканта, который в один злосчастный день вдруг перестал играть.

Сердце грохотало у меня в груди.

– Времени недостаточно. Концерт ведь уже скоро, а мне пришлось бы написать целую симфонию, вздумай я участвовать. Я…

– Я тебе помогу.

Я посмотрел на Льюиса с любопытством.

– Почему вы так рветесь мне помогать? Не может быть, чтобы исключительно из желания отплатить моему отцу.

Льюис отвел взгляд, потом снова посмотрел на меня и проговорил:

– Скажем так: я совершил столько ошибок, что должен хотя бы отчасти их исправить. Помогая тебе, я смогу успешнее бороться с собственной зависимостью. – Он умолк, и мне стало любопытно, о чем он думает. – Но главное, я хочу тебе помочь, Кромвель, хочу помочь тебе создавать музыку.