Я ждала, что эти слова меня ранят. Мне казалось, что если услышу, что мне осталось недолго, это знание меня раздавит. Вместо этого я испытала лишь глубокое спокойствие. Неделя…

Я кивнула. На этот раз пальцы Кромвеля сильнее сжали мою ладонь. Теперь он нуждался в поддержке, а не я.

– Для тебя найдется сердце. – Он закрыл глаза и поцеловал мою руку. – Я это знаю.

Я знала: он ошибается.

Забавно. Я годами молилась о том, чтобы нашелся донор, мечтала, что меня вылечат, и вот я здесь, в конце пути. Через несколько дней мое усталое сердце остановится, и я принимаю это как неизбежность и чувствую свободу. Можно перестать молиться и загадывать желания, нужно наслаждаться тем временем, что я еще могу провести с дорогими мне людьми.

Я сделала глубокий вдох:

– Ты должен присмотреть за Истоном вместо меня.

Кромвель замер, потом мотнул головой, не желая продолжать эту тему.

– Не надо, малышка, не говори так.

– Пообещай мне… – Эти два слова отняли у меня столько сил, что какое-то время я отдыхала, переводя дух. На скулах Кромвеля заходили желваки, он отвел взгляд. – Он очень ранимый… но он сильнее… чем сам думает.

У Кромвеля раздувались ноздри, он отказывался на меня смотреть. Я приподняла руку и коснулась его щеки, вынуждая повернуть голову и взглянуть на меня.

– Не нужно, – жалобно прошептал он. В его глазах заблестели слезы. – Я не могу… не могу потерять еще и тебя.

Я закусила губу, чтобы не разрыдаться.

– Ты… ты меня не потеряешь. – Я коснулась его груди, там, где сердце. – Я останусь здесь. Ведь твой отец тоже здесь.

Теперь я в это верила. Верила, что если человек настолько связан с тобой, он никогда не уходит навсегда.

На лице юноши появилось странное выражение, он уткнулся лицом мне в шею. Я почувствовала, как по щекам текут слезы, поэтому обняла Кромвеля за плечи и притянула ближе. Я смотрела на синтезатор и скрипку, твердо зная: Кромвель создаст музыку, которая изменит мир. Это так же верно, как то, что каждый день восходит солнце. Как жаль, что я не смогу услышать ее, не смогу наблюдать, как мой любимый выступает в переполненных концертных залах. Не смогу увидеть, как он кланяется со сцены, а слушатели рукоплещут ему стоя.

Когда Кромвель поднял голову, я прошептала:

– Пообещай мне… Присмотри за Истоном.

Кромвель кивнул. Глаза у него были красные, щеки розовели. С моих плеч будто упал тяжкий груз, о существовании которого я даже не подозревала.

– И пообещай, что продолжишь сочинять музыку. – Кромвель улыбнулся. – Смотри, не потеряй свою страсть еще раз.